Нежная прихоть плейбоя

— Я хочу, чтобы репортер Бартон покинул это место, — отрывисто бросил Кейн. — Скажите ему, что его разрешение на съемку аннулировано и что, если я увижу хоть одну его фотографию, сделанную сегодня, в печати или в Интернете, он отправится под суд.

— Слушаюсь, синьор Кейн. — Охранник кивнул и пошел исполнять приказ.

Кэти судорожно сглотнула. Фруктовое шампанское не облегчило сухость в горле.

Почему Джаред это сделал? Разве он, как и все остальные, не счел такое «внимание» прессы вполне заслуженной карой за все ее глупости?

— Вам не надо было этого делать, — пробормотала она.

— Нет, надо.

— Но разве это не ставит под угрозу ваш контракт с управлением курорта? Этот вечер устраивают инвесторы, а им наверняка будут нужны фотографии.

Его губы дрогнули.

— К вашему сведению, я являюсь одним из основных инвесторов этого курорта.

— Ничего себе!

— Но в любом случае это было разумно.

— Разве?

— Да. Цель этого мероприятия — привлечь инвесторов для новых проектов, а не оскорблять гостей. Бартон преступил черту.

Кэти осушила свой бокал, пытаясь отогнать совершенно неуместное в данном случае чувство защищенности. Она уже не ребенок, чтобы искать чужого одобрения и поддержки. И уж конечно, Джаред Кейн не ее отец. Ей нет никакого дела, что он там думает о ней.

Она попыталась успокоиться, наслаждаясь царившей вокруг красотой. Интерьер здания был выполнен в стиле модерн. Пол из мрамора добавлял величественности атриуму с куполообразным потолком, откуда на второй этаж вела широкая лестница. Великолепная хрустальная люстра, свисающая из центра купола, была единственной уступкой современности. Открытые двойные двери приглашали гостей на веранду, откуда можно было пройти в благоухающий и пленяющий многообразием красок многоярусный сад.

На одном из ярусов располагался огромный фонтан, окруженный правильной формы лужайками, разделенными дорожками в тени плетистого винограда.

В дальнем конце сада играл оркестр. Танцпол находился сразу за столиками, накрытыми белой скатертью со сверкающим на них хрусталем и поблескивающими под огнем факелов серебряными приборами.

Кэти порывисто повернулась к Джареду:

— Я вовсе не нуждаюсь в постоянной опеке. Если вам нужно поговорить с кем-то — ради бога. Я не маленький ребенок и сама могу себя занять.

Ну почему она выглядит так чертовски изысканно и в то же время так беззащитно, говоря все эти глупости?

Он видел, как бьется жилка у нее над ключицей. Ложбинка на груди так и притягивала его взгляд.

Джаред пытался убедить себя, что он взял Кэти на этот прием только затем, чтобы присмотреть за ней, одновременно занимаясь сотней вопросов, которые нужно было решить до завтрашней пресс-конференции, вместо того чтобы каждые полчаса созваниваться с экономкой и допытываться, чем занята его милая гостья.

После того как Кэти согласилась составить ему компанию, он покинул виллу, решив, что находиться с ней наедине ему небезопасно. Но воспоминания о ее гибком, стройном теле, на котором не было ничего, кроме халата, весь день не давали ему покоя.

А когда он увидел ее вечером, то изгибы ее тела, подчеркнутые переливающимся шелком платья, и зеленые глаза, сверкающие вызовом и провокацией, заставили его потерять голову.

Джаред знал, почему на самом деле он пригласил Кэти на эту вечеринку. Потому что почти каждая мысль, связанная с ней, была следствием пожара похоти, разгоравшегося в его крови.

«Я хочу ее, а на остальное плевать».

Желание сорвать с нее платье и осыпать поцелуями ее нежную кожу перевело его на следующий уровень агонии. Это была настоящая пытка, но Джареду удалось отвести себя от края, устало повторяя ту же самую мантру, что и во время поездки сюда.

Кэтрин Уиттейкер — просто избалованное дитя города, не заслужившая ни минуты его времени. И все его чувства к ней не более чем похмелье от непрошеного желания, которое разбудил в нем вкус ее губ пять лет назад.

Джаред любил секс. И был совершенным любовником, а не мальчиком с плохо контролируемыми желаниями.

Много лет назад он уничтожил в себе этого необузданного подростка и занялся созданием многонационального бизнеса.

Но он видел вспыхнувшую в ее глазах панику, когда этот репортер направил ей в лицо свою камеру. И первая часть мантры, что Кэтрин просто избалованное дитя, перестала действовать на него.

Она явно была напугана, но вместо того, чтобы защищаться, винила во всем только себя.

За первой частью, вероятно, скоро последует и вторая.

Может быть, его голод подпитывался тем, что случилось — или почти случилось — пять лет назад, но какая разница, если все это было живо попрежнему?

— Мне это сейчас не нужно, — сказал Джаред.

— Не беспокойтесь, я не убегу. Сомневаюсь, что на таких каблуках это было бы возможно.

— А танцевать на них вы можете?

Она подняла на него глаза:

— Думаю, да. А что?

— Поскольку я заплатил за это платье целое состояние, — объяснил Джаред, позволив себе скользнуть взглядом по блестящему шелку, — это, вероятно, дает мне некоторые привилегии.

Взяв Кэти за руку, он повел ее через веранду. К его удивлению, она не сопротивлялась, а только спросила:

— Куда мы идем?