Нежная стерва, или Исход великой любви

Сидя в татами-рум, Коваль позвонила мужу:

– Привет, любимый! Не потерял?

– Потерял. Где вы?

– В "Шар" заскочили побаловаться. Хочешь к нам?

– Хочу, но не могу – работы много. Я соскучился, девочка моя. Вечером замучаю, – пообещал он. – Извини, у меня совещание…

– Это ты извини, мог сразу сказать, что занят, я ведь просто так позвонила.

– У меня нет дел важнее тебя, любимая моя. Целую тебя.

– И я тебя.

– Семейная идиллия, – насмешливо прокомментировал Хохол, когда Марина положила трубку на стол. – Офигеть – Наковальня мурлыкает по телефону, как кошка!

– Завидуешь? – спокойно спросила Коваль, словно не замечая, как он сейчас нарушил все правила и назвал ее не по имени, и принялась за сашими.

– Ревную! Ты сейчас со мной, так могла бы и не звонить ему.

– Не дерзи, парень! Ты говоришь о моем муже. Это для меня святое.

– А для него?

– Это что ты сейчас имел в виду? – прищурилась она, замерев с хаси над подносом.

– Да так… – отвел глаза Хохол, но Коваль вцепилась мертвой хваткой:

– Говори!

– Ты не поймешь, решишь, что я придумал…

– Много текста! – отрубила она нетерпеливо. – Ближе к телу, Мопассан!

– Кто? – не понял он, но Марина перебила:

– Потом расскажу! Говори!

– У Малыша есть телка.

– Фу! – облегченно выдохнула она. – А я-то думала, что серьезное что-то!

– Ты не поняла – это не девка из фирмы, это реальная баба, в офисе у него работает.

– Молодая? – глухо спросила Коваль, щелкая палочками по тарелке с сашими, которые так и не попробовала.

– Да, лет двадцать, – вздохнул Хохол. – Не переживай, образуется все…

– Да! – зло бросила Марина. – Образуется – у меня новые ноги вырастут! И поехали отсюда на хрен! – Она отбросила хаси на стол и выматерилась, сознавая, что и встать-то самостоятельно не может. Телохранителю не надо было повторять дважды, он подхватил хозяйку и понес из ресторана.

В машине Коваль отвернулась от него, закурила, барабаня по стеклу свободной рукой.

– Зря я сказал тебе, – огорченно сказал Хохол, – Розан просил не говорить…

– Розан?! – рявкнула Марина, ошарашенная этим известием. – Так и он в курсе?! Скоты безрогие, я, по-вашему, лохушка какая-то?! Вы за моей спиной шушукаетесь о моем муже, а я одна не в теме?!

– Не кричи, – поморщился он. – Никто не шушукался, знаем только мы двое, а тебе не говорили, потому что Малыш тебя не напрягал вроде на эту тему.

– И когда же вы планировали меня ошарашить новостью? Когда у него дети в школу пошли бы?

– Какие, на хрен, дети, что ты фуфло какое-то выдумала? Там так пока, влегкую…

– Успокоил, дорогой! "Влегкую", значит! – усмехнулась Коваль, выбросив сигарету в окно. – Ждете, пока в тяжелую перейдет? А вы что, с фонариком под койкой лежали, чтобы знать?

– Ты успокоишься или нет? – спросил телохранитель, слегка встряхнув ее за плечо. – Скажи слово – и завтра от этой овцы воспоминаний не останется!

– Спасибо тебе, благодетель мой! Закрыли тему, я сама разберусь! – Марина снова отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Вот это сюрприз! Но этого и следовало ожидать – относительно молодой еще, здоровый мужик ни за что не станет прозябать возле больной жены, это закон такой. Можно вынести это один раз, ну, два, как исключение, а потом все приедается, напрягает, начинает мешать. А Егор провел возле ее постели времени едва ли не больше, чем в ней. А если учесть, что сейчас Коваль меньше всего похожа на нормальную женщину, скорее – на резиновую куклу, у которой только рот хорошо работает…

– Да-а-а! Правильно говаривал в свое время Мастиф – любви нет, ну нет ее, и все тут! Как только все разлаживается в постели, можно считать это концом брака. Что мне делать теперь со всем этим, а? Как сейчас приехать домой и сделать вид, что я не в курсе? Как смотреть ему в глаза, зная, что у него есть кто-то, кроме меня? Черт… А как он может говорить мне какие-то слова, вообще прикасаться ко мне, как он-то может?! Воистину, мужики такие твари! Что делать мне, что делать со всем этим, как быть дальше? Ей-богу, я рехнусь, пока доеду до дома! – бормотала она вполголоса, надеясь, что сидящий рядом Хохол ее не слышит. Ей всегда становилось легче, когда она проговаривала вслух то, что доставляло боль. – Хохол, – глухо спросила она, развернувшись к телохранителю. – А вы с Розаном не напутали ничего?

– Если бы! – вздохнул он, убивая последнюю надежду и ненавидя себя за это. – Ты ведь знаешь, что я не хочу тебе плохого, мне в падлу за базар не отвечать. Я сам их видел.

– Она красивая?

– Не надо, а? – попытался опять уклониться Хохол, но не вышло – Коваль смотрела в упор, не мигая, и он не выдержал, отвел взгляд и пробормотал: – Ничего…

– Не ври! Терпеть этого не могу!

– Ну, да, красивая! – заорал он, прижимая ее к себе. – Полегчало, мазохистка чертова?

– Полегчало, – спокойно совсем откликнулась Марина. – Лучше меня?

– Ты и сама знаешь, что лучше тебя нет!

– Как видишь, уже есть. Во всяком случае, для Малыша.

– Да вертел я Малыша твоего! Я его завалю, точно! Клянусь, Коваль, если он не образумится, я его завалю!