Нежная улыбка смерти

Максимов не смог бы похвастаться подобной оперативностью. Стоическими усилиями выждал несколько секунд, «вынырнул», зайдясь кашлем. Выволок ногу из капкана и долго лежал на спине, восстанавливая дыхание. Правая конечность почти не пострадала (ободранная кожа заживет, как на собаке), а левая, подвергнутая принудительному выкручиванию, становилась какой-то чужой. Он помассировал бедро, сделал пробный кружок вокруг дерева и, почувствовав определенное улучшение, заковылял обходной дорогой в лагерь.

Максимов выбрался из леса метрах в ста от озера, протащился через поляну и медленно подошел к строениям. В бараке у девчонок горел свет (передумали ночевать поодиночке). И у Валентина горел свет. И у Демакова с Максимовым горел. И даже в домике администрации горел свет. Последний факт Максимова крайне возбудил. Он взобрался на крыльцо и постучал. Ответа не дождался. Тогда он обошел строение, приблизился к открытому окну и с любопытством глянул внутрь.

То, что пьянство не красит дам, постулат общеизвестный. Но все же Максимов относился к подобным женщинам с долей сочувствия. Ольга Юрьевна сидела за столом, общаясь с бутылочкой мартини, да так и уснула, уронив голову на стол. И сколько времени это продолжалось, никто не знает. Ей давно пора находиться дома.

– Ольга Юрьевна? – вкрадчиво позвал Максимов. Не дождавшись реакции, перелез в кабинет, положил ей руку на плечо. Женщина вздрогнула и подняла воспаленные глаза.

– Кто это?.. О господи, Константин Андреевич, это вы… – Она испуганно покосилась на черный квадрат окна. – Что случилось? Я уснула?

– Вам пора домой, Ольга Юрьевна. Но сначала огромная просьба.

– Не могу поверить… – Женщина потрясла взлохмаченной головой. Выхватила из сумочки зеркало и потрясенно уставилась на свое отражение. – Это не я, боже… Баба-яга в тылу врага…

– От этих событий можно даже свихнуться, – поддержал Максимов.

– Из спорткомитета сегодня звонили… настойчиво интересовались, почему на вверенной мне территории творятся бесчинства. Это первый звоночек, Константин Андреевич, помяните мое слово. – Она расстроенно покачала головой, а когда подняла глаза, он уловил в них долю кокетства – жалейте, дескать, меня скорее. – Подождите, я схожу ополосну лицо, а потом уж донимайте своими просьбами.

Держась за прочно закрепленные предметы, Ольга Юрьевна вышла в темный коридор и пропала. Вернулась она спустя пару минут – решительно другая. Посвежевшая, сексуально привлекательная, с бликами иронии в кошачьих зрачках.

– Вы упали, и не раз, – заключила женщина, цепко рассматривая визави и все, что к нему налипло. – Вас носило в темный лес?

– Меня хотели убить, – кивнул Максимов. – И вам опять пришлось бы ехать в полицию. Не бойтесь, Ольга Юрьевна, дело прошлое. Я настолько докучаю людям, что им не остается ничего другого, как грохнуть меня… Но вам опасность не угрожает, не надо нервничать. Отнеситесь серьезно к просьбе. Крючок на убийцу уже заброшен, но следует обновить наживку. Вам нужно представиться крепко выпившей и подавленной. Сумеете? Ввалиться в барак к девушкам – они еще не ложились – и очень ненавязчиво сообщить, что детектив с полицейским запираются на все запоры и до утра спят, как суслики. Сил у них нет куролесить вторую ночь. А с утра понаедут специалисты с аквалангами, собаками, металлоискателями – чем угодно, вы в этом все равно не разбираетесь – и будут искать разводной ключ, проломивший голову гражданину Сайдуллину, на предмет отпечатков пальцев. Никаких отпечатков там, понятно, не сохранилось, но убийца не эксперт. Он выбросил ключ, а теперь всячески об этом жалеет. Подумайте, Ольга Юрьевна, как поубедительнее вам это подать? Советую притвориться безбожно пьяной – тогда должно сработать. У пьяной женщины такое на языке…

– Как, впрочем, и у пьяного мужчины. – Женщина растерянно облизнула губы, приблизилась к Максимову и посмотрела ему в глаза. – Звучит ужасно, но я согласна вам помочь…

«И на старушку бывает порнушка», – красноречиво говорил ее взор.

– Надеюсь, Константин Андреевич, я получу за свои подвиги соответствующее вознаграждение?

Прозрачнее намека трудно измыслить. «Не в возрасте здесь дело, – уныло думал Максимов, – Давиду Микеланджело вон скоро пятьсот стукнет, а каким молодцом смотрится…»

Он доверительно положил ей руки на плечи. Удел у него нынче такой – раскладывать руки по женским плечам. Жест товарищеский и едва ли обязывающий к бурным отношениям. Но женщину это умилило. Она хотела еще. Опасность возбуждает. Она доверчиво прильнула к Максимову.

– Работать нужно, Ольга Юрьевна, – пробормотал сыщик. – Вам предстоит тяжелый подготовительный процесс. Обдумайте свое явление в барак. Представьте, что вы Христос и вам нужно срочно явиться. А закончив дело, быстренько сматывайтесь, не мозольте глаза и… возьмите, пожалуйста, мою визитку. Звоните в любое время.

– Осчастливил, тихушник! – взвился с койки Демаков. – Явился не запылился! А кто-то уверял, что мы проводим совместное расследование!