Нежное создание (СИ)

Ника никогда не видела свою мать плачущей. Быть может, именно в эту минуту в ином измерении Илона Витальевна оплакивает смерть единственной дочери?

Она отступила от двери и прижала ладони к щекам. На глаза навернулись слёзы. Жалость кислотой разъедала душу.

Девушка не знала, как утешить отчаявшуюся женщину, потерявшую не только мужа и сына, а и дочь. Будь Руз на своём месте, Якубус был бы живой, взял бы кредит на покупку пивоварни, женился. Руз покорилась бы воле матери и брата и вышла бы замуж за того, кого бы ей сосватали.

Ника не стала тревожить госпожу Маргрит и спустилась в кухню.

Узнав от Хенни, что Питер со слугой ушли в неизвестном направлении, поискала в гостиной папку с документами.

Не найдя, вернулась в кухню. Предстояло незаметно уйти из дома. Желательно одной.

Вымыв посуду, Хенни приступила к уборке гостиной. Оглядываясь на молодую госпожу, жаловалась, что устала, что с приездом гостей стало шумно и грязно, что в новом доме в Амстердаме будет иначе, и люди там другие, и жизнь веселее и легче. Всё ворчала и ворчала, гремя ведром и шваброй, с ожесточением шлёпая мокрой тряпкой по мраморному полу.

Ника ушла из дома через заднюю калитку. Она успеет вернуться до того, как обнаружат её отсутствие. Чем в случае необходимости объяснит свой внезапный уход, придумает на обратном пути.

К мыльной лавке она едва ли не бежала. Кутаясь в накидку, отворачивала лицо от порывов холодного ветра и редких капель дождя. Обходила лужи. На прохожих, спешивших, как и она, по своим делам, не смотрела.

В лавке не было ни одного покупателя, а пахло так, что стало трудно дышать. Повысившаяся влажность усилила неприятные запахи. В глаза бросился участок пола у плинтуса, покрытый чёрной плесенью.

От острого желания развернуться и тотчас уйти Нику удержал продавец.

Суетливо поздоровавшись, обойдя прилавок, и заслонив собой выход, он подошёл к посетительнице.

— Я вас помню, госпожа, — сказал улыбчиво с заискивающими нотками. — Вы приходили вчера. Если вам нужен хозяин, то их сегодня не будут. Приходите завтра.

— Ничего же плохого не случилось? — с тревогой спросила Ника.

— Хозяин по делам отбыли в Кампен. Обещали вернуться завтра поутру.

Не проронив ни слова, Ника развернулась и вышла из лавки.

Глотнув свежего воздуха, заметила, что находясь в магазинчике, дышала поверхностно, неглубоко, ртом, будто боялась отравиться.

«Как теперь быть?» — огорчилась она. Безответственность лавочника усугубила и без того плохое настроение.

По личным наблюдениям Ники, если её день начинался паршиво, то заканчивался он, как правило, ещё хуже. Впрочем, в ближайшие недели она от жизни ничего хорошего и не ждала. Сожалела, что белая полоса оказалась слишком уж узкой — полыхнула весенней радугой, поманила, обнадёжила и размылась, истаяла.

Выбежав на торговую площадь, пустовавшую в этот час, Ника замедлила шаг. Из здания караульной службы вышли стражники. Перекинувшись парой слов, не оглядываясь, свернули на центральную улицу.

Ника вскинула голову и посмотрела на куполообразный верх башни, мимо которой проходила. Казалось, её шпиль протыкал низко бегущие, напитанные дождём тучи.

«Этажей двадцать-тридцать будет», — прикинула девушка высоту постройки. Глаза загорелись.

«Вот бы…» — Ника не успела додумать до конца не оформившуюся мысль, как её внимание привлекла открытая дверь в башню. На дужке болтался навесной замок, мешая двери закрыться. Бился о дерево полотна, издавая глухой ритмичный стук.

Под напором налетевшего ветра дверь с грохотом закрылась и открылась снова.

«Приглашаешь?» — усмехнулась Ника.

Не раздумывая, она юркнула в узкий тёмный проём. Удивилась, что совсем недавно хотела попасть сюда и вот мечта сбылась. Пусть непогода не позволит в полной мере насладиться видом окрестностей, но тумана нет. Кто знает, что увидит она с высоты птичьего полёта… там… за видимой линией горизонта.

От стука захлопнувшейся за спиной двери, в душе ёкнуло. Дверь вновь распахнулась и ударилась о стену.

Ника поправила замок и плотно закрыла створку. Стало сумеречно, тепло, спокойно. Толстые стены башни заглушили звуки непогоды. Узкая винтовая лестница с удобным поручнем серпантином уходила вверх, сливалась в тёмную сплошную линию, терялась.

«Дойду или не дойду?» — подумала Ника с сомнением, скидывая капюшон. Она бы дошла, а вот Руз…

Если повезёт, то она успеет дойти до верха площадки, где висят колокола, и её не повернёт назад церковный служка. Она уговорит его немного подождать, пока будет осматриваться.

— Эге-гей! — подняв голову, крикнула Ника. Сквозняк тронул прядь волос на виске, прошёлся по лицу прохладой.

— Гей-ей-ей… — охотно отозвалось местное эхо.

— Здесь есть кто-нибудь? — понравилось слушать звук собственного голоса, искажённого до неузнаваемости, затихающего, волшебного.

— Нибудь-будь-будь… — откликнулось эхо игриво.

— Я иду!

Ника взяла спокойный ровный темп: раз ступенька, два ступенька… три, четыре, пять…