Нежное свидание в Италии

– На днях в школе нас знакомили с разными профессиями, – сообщил он. – Были и военные, интересно рассказывали… – Макс взглянул на Лайма. – Я упомянул тебя. Речь шла о резервистах. Ты с этого начал военную карьеру?

Лайм быстро взглянул на мать, потом на Макса, словно не зная, что сказать. Эйва остро чувствовала его смятение, и ее сердце наполнилось сочувствием. Она знала, что Лайм искал правильный ответ, а Беа просто хотела услышать правду. Но, кажется, Лайм не понимал этого. Неожиданно она вмешалась в разговор:

– Лайм рассказывал, что пошел в армию потому, что его босс на субботней подработке был резервистом.

Еще раз поглядев на мать, Лайм пояснил:

– Армия приучила меня к дисциплине, а еще я полюбил спорт. Не тот, который доступен в спортзале, а тот, которым занимаешься на открытом воздухе. Но главное, я завел настоящих друзей, с которыми дружу до сих пор.

– Может, мне стоит пойти в военный резерв? Сообщу, когда приму решение.

Для Эйвы было очевидно, что Беа, Джон и Макс счастливы вместе. Разговор за столом шел легко и непринужденно. Эйва охотно смеялась, когда Джон рассказывал грубоватые анекдоты или случаи из своей практики, однако она все время ощущала напряжение сидящего рядом Лайма. Он почти не принимал участия в беседе и смеялся через силу. Впервые она осознала, насколько он уязвим, но не могла понять причину.

Тема разговора переменилась.

– Для продолжения школьного курса мне нужна трудовая практика, – сказал Макс. – Я хотел поработать тренером по конькам, но этого недостаточно.

– Можешь поработать у нас, – одновременно предложили Джон и Беа, но Макс разочарованно вздохнул:

– Работать на родителей не так интересно, вот если… – Он снова кинул взгляд на Лайма.

Заметив это, Беа быстро сменила тему, боясь, что мальчик получит отказ.

– Хочу предложить вам остаться на ужин.

– Не сегодня, – отклонил приглашение Лайм. – У нас другие планы.

Кажется, Беа немного обиделась, но Лайм обнадежил ее:

– В следующий раз непременно.

– Будем рады, – добавила Эйва. – Очень приятно познакомиться. Спасибо за гостеприимство.

Тепло попрощавшись, они пошли к машине. Пристегнув ремень, Эйва не удержалась от вопроса:

– Почему ты не захотел остаться? Они такие милые люди и мне понравились.

– Я заметил, – довольно резко заметил Лайм, крепко сжав руль.

– Что‑то не так?

– Все в порядке, – коротко ответил он, явно нервничая. – Не стоит слишком сближаться, ведь мы разойдемся через несколько месяцев.

– Но, подумай…

– Никаких но. Зачем создавать иллюзии. Мы убедили их в том, что у нас отношения. Миссия выполнена.

Однако Эйва не собиралась мириться с этой ситуацией. Она смотрела на Лайма и видела, как он расстроен и зол. Возможно, не стоило вмешиваться, но ей очень понравились Беа, а также Джон и Макс. Отчужденность Лайма казалась странной. Почему он не отмечал Рождество со своей семьей?

– Давай остановимся где‑нибудь. Мне хочется прогуляться, – попросила она.

Лайм взглянул с подозрением и, кажется, готов был отказать ей и поскорее расстаться.

– Надо обсудить наши планы на несколько следующих дней, – схитрила Эйва.

– Ладно. Здесь неподалеку большой парк. Можем заехать туда.

Через двадцать минут они уже шли по длинной аллее вдоль обрамлявших дорожку хвойных деревьев. За плотным бордюром вечнозеленых кустарников пестрели неяркие зимние цветы. Эйва плотнее закуталась в стеганое пальто, ее щеки разрумянились от холода. Она искоса взглянула на Лайма, готовясь к серьезному разговору.

– Сколько выдумки проявили озеленители, чтобы сад был красив в любое время года, – невинно начала она. – Ты никогда не увлекался садоводством?

– Нет.

– Зато Беа и Джон любят возиться в саду. Позади дома я заметила клумбы и горшки с цветами.

– Мы здесь не для того, чтобы говорить о цветах. Нам надо обсудить дальнейшие шаги.

– Правильно. – Эйва упрямо вздернула подбородок. – Но сюда входит разговор о семье.

– Зачем? Мы встретились с мамой. Этот пункт программы выполнен.

– Вовсе нет. Что, если Беа пригласит нас на ужин?

– Откажусь. Мы с тобой оба занятые люди.

– Она обидится.

– Возможно. Но это лучше, чем подружиться, а потом сообщить, что мы расстались.

В янтарных глазах Эйвы отразилось сочувствие. Она легко тронула Лайма за рукав:

– Прости. Твою мать, должно быть, потрясла смерть Джесс. Понимаю, почему ты хочешь защитить ее.

Лайм опешил. Он не мог допустить, чтобы у Эйвы сложилось ложное впечатление.

– Нет, все не так. Конечно, мама расстроилась, когда Джесс не стало, но они не были близки. – Он помнил, как его жена избегала общения с Беа, утверждая, что теряется в ее присутствии. Возможно, понимала, что та догадывается о непростых отношениях в семье сына. Лайм не возражал, а лишь укрепился в решении держаться подальше от матери, дать ей возможность жить своей жизнью. Джесс, со своей стороны, не хотела делить Лайма ни с кем.

– Тогда в чем дело?

– О чем ты? У нас все в порядке, – притворно удивился Лайм. – Немного нервничал, потому что это наше первое появление на публике.

– Не верю. У тебя стальные нервы, – подняла руки Эйва. – Не хочешь посвящать меня, так и скажи, но не надо лгать.