Нежное свидание в Италии

Ее слова задели Лайма. Черт возьми, он действительно лгал. Внутри нарастало раздражение: именно по этой причине он избегал отношений и необходимости объясняться. Но ложь – не выход. Рано или поздно ему придется признаться.

– Ладно. Я чувствовал себя неловко. Мы не близки.

– Почему? До этой встречи я думала, причина в их недружелюбии, но они чудесные люди.

– Знаю.

– Тогда назови причину, – настаивала Эйва. – Тебе повезло, что рядом мама, Джон, Макс. Они милые, честные, добрые. Почему ты лишаешь себя возможности сблизиться, предложить Максу пройти практику в твоей фирме, угостить Джона пивом, пригласить маму на коктейль? Наконец, праздновать с ними Рождество? – Она остановилась и посмотрела ему в лицо.

– Почему тебя это так волнует?

– Потому, что меня злит твоя глупость, – сверкнула глазами Эйва. – У тебя могла быть семья. Я бы дорого дала за такую возможность. Всю жизнь я мечтала о братьях и сестрах. Настоящих, а не призраков, с которыми никогда не встречалась. Мне хотелось болтать с мамой о пустяках, смеяться, ходить по магазинам. Вместо этого у меня брат и сестра, не желающие со мной разговаривать, мама, которая злится на меня. А ты отказываешься от чудесной семьи.

Скрытая боль в словах Эйвы, опущенная голова, спрятанное от него лицо поразили Лайма.

– Прости меня, – неожиданно сказал он. – Я и подумать не мог. – Ему всегда казалось, что Кассевети – дружная, счастливая семья.

– Тебе не за что извиняться.

– Хочешь рассказать об этом?

– Так не пойдет. Мы не можем обсуждать мою семью, если ты не станешь говорить о своей.

– Я не это имел в виду, – начал оправдываться Лайм. – Тебе станет легче, если ты выговоришься. – Его вдруг осенило: Эйва хотела того же самого, предлагала ему помощь. Лайм столкнулся с этим впервые в жизни. Для него вдруг стало важно объяснить ей, почему он категорически отказывается от того, о чем она мечтала всю жизнь. – Давай присядем, и я постараюсь объяснить.

– Черт! Выглядит так, словно я заставила тебя, – покачала головой Эйва.

– Нет. Честное слово! – Он подвел ее к лавочке. – Ты права. Мама, Джон, Макс – прекрасные люди и счастливая семья. Я им не нужен.

– Не в этом дело. Выбор за тобой. Они с радостью примут тебя.

– Все не так просто. Мне мешает прошлое. – Ему хотелось дать понять Эйве, что семейная история бросает тень не только на ее жизнь, но на его тоже. – Ты знаешь, что мама и отец расстались.

Эйва кивнула.

– Тогда я не знал или не понимал до конца, что происходит. Представить не мог, что такое алкогольная зависимость и как она меняет человека. Я видел, как мама пытается заставить отца бросить пить, взять себя в руки, быть мужчиной, но он все глубже погружался в недуг, жалел себя, винил во всем твоего отца. По мере того как рос успех «Дольче», он становился все несчастнее и пил все больше.

Эйва не спускала с Лайма внимательных глаз, вслушиваясь в каждое слово.

– А ты страдал, оказавшись между двух огней.

– Не совсем. Я принял сторону отца.

– Потому что верил ему, – кивнула Эйва с пониманием, потому что точно так же она старалась верить своему отцу.

– Это означало, что я винил мать в недостатке любви, заботы, сострадания, – покачал он головой. – Но я не замечал ее усилий: сверхурочной работы, беспокойства о том, как оплатить счета, помимо того что ей приходилось терпеть нелепые претензии алкоголика. Однако она справлялась. У нас всегда была еда на столе, и она проверяла мои уроки. Отцу было безразлично, чем я занимаюсь.

– Ты был всего лишь ребенком, не понимающим ответственности взрослых, их отношений. Просто хотел, чтобы все было как прежде и родители любили друг друга.

Сочувствие в глазах Эйвы смущало Лайма. Она не знала, как изобретательно он мучил мать, но он должен был все рассказать.

– Возможно, но на самом деле все осложнилось, когда мама встретила Джона и они полюбили друг друга. Мне было двенадцать. Она хотела взять меня и уйти к Джону.

– И что произошло? – Эйва по‑прежнему не сводила с него глаз.

– Отец словно свихнулся, а я занял его сторону. Сказал матери, что не пойду с ней, сбегу, брошу школу. Заявил, что отец умрет по ее вине. Много чего наговорил, и она осталась. Ради меня. – Голос Лайма затих.

– Ребенок не может отвечать за поступки взрослых. Ты любил отца. Твоей вины нет в том, что случилось. Беа сама сделала выбор.

– Но она сделала его из‑за меня. Мама и Джон потеряли годы счастья, а мама к тому же очень страдала несколько лет. Джон женился на другой женщине, у него родился Макс. Для матери это был удар. Однако Джон не мог забыть ее. Он развелся и получил опекунство над сыном.

– Но потом они воссоединились?

– Да. Когда я ушел в армию, мама оставила отца. Через пару лет они с Джоном помирились и поженились.

– Все хорошо закончилось.

– Прекрасно. Я счастлив за них.

По взгляду Эйвы Лайм понял, что из его слов она сделала правильный вывод:

– И ты не хочешь все испортить.

– Да… не хочу навязываться.

– Ты не прав. Им не все равно. Мама любит тебя, я сразу заметила.

– После первого знакомства? – скептически усмехнулся Лайм.