Нежность августовской ночи

Глеб хотел ответить, что это мобильник соседей по даче, но потом спохватился – ни к чему Нине знать, что он ходил к Астафьевым.

– Ниночка, я свой потерял, вот, пришлось по чужому телефону… Как ты?

– Голова болит. И сердце. Но это ерунда, я привыкла. Не сильно болит… Совсем немного!

– Ты хорошо спала? – осторожно спросил Глеб.

– Ужасно. Эти Астафьевы всю ночь шумели…

– А теперь? – растерянно спросил Глеб.

– Теперь они заснули, утихомирились. Таблетку только что выпила – тут ты звонишь…

У Глеба возникло чувство, что он находится в каком-то ином измерении. Кто он, где он на самом деле, где Нина?.. Кажется, она говорит о том, что на даче… А как она может быть на даче, когда ее там нет? Это он, Глеб, на даче!

Кто из них бредит – он или Нина?.. Или она шутит?..

– Глеб, ты пил? – строго спросила Нина.

– Нет. То есть да…

– То-то я смотрю, чудной ты какой-то! – недовольно произнесла она. – Этот Бергер… Всю ночь с ним пили?

– Да.

– Ложись. Мне не звони, не приезжай. Завтра созвонимся. Все, пока…

– Нина! Нина, стой!

– Что еще?

– Нина, как у вас погода?

– У нас? У нас солнышко. А в Москве как?

– Тоже… солнышко.

– И слава богу. Ну все, пока. Целую, – почти ласково ответила Нина, и в трубке зазвучали короткие гудки. Глеб нажал на кнопку отбоя, положил телефон на скамейку и направился восвояси. Потрясенный и растерянный.

На всякий случай Глеб еще раз обошел дом. Никого. Пусто, тихо… Он один бродит по даче. А где тогда Нина?

«Может, у меня белая горячка?» Глеб пощупал лоб, подошел к зеркалу. Оно отразило чье-то помятое, незнакомое лицо. Он высунул язык. Язык был желтый, обложной.

Он, Глеб Мазуров, конечно, выглядел скверно, этого отрицать нельзя. Но он пока еще был в своем уме.

Нина думала, что Глеб сейчас в Москве. И сказала – у нас сейчас солнышко… У нас – в смысле на даче. Но ее тут не было!

– Нина соврала… Зачем?

Любой нормальный муж сразу бы заподозрил свою жену в неверности. Но не Глеб. Представить, чтобы Нина гуляла где-то по ночам, – невозможно. Нина была спокойной, рассудительной женщиной, вообще несклонной к авантюрам. В ее жизни было всего двое мужчин: первая любовь – какой-то там школьный друг, тыщу лет назад, и он, Глеб.

«Где же она сейчас находится?» – задумался Глеб.

На даче жены не было. Дома, в Москве, – тоже.

«Светка Злобина! Она у Светки, точно!» – озарило Глеба. Когда он наконец догадался, где может скрываться Нина, то возник новый вопрос – зачем жене понадобилось врать ему сейчас, что она на даче, а не у Светки?

Глеб, конечно, не любил Светку Злобину. Терпел эту особу с трудом, да, это точно, но никогда, никогда не препятствовал общению Нины со Светкой. Пусть Нина ходит к Светке в гости, пусть Светка огородным пугалом торчит у них, Мазуровых, на кухне и почем зря честит Глеба, мужчин, женщин, детей – всех людей скопом, политику, моду, телевидение…

Глеб никогда не покушался на личное пространство своей жены, он уважал его. Поэтому Нина в любой момент могла спокойно признаться – да, милый, я у Светы сейчас в гостях – и Глеб ей бы слова поперек не сказал…

Но она не призналась. И тем не менее Нина могла находиться только у Светы. Точно-точно… А у кого еще, других близких подруг у жены не имелось. Родни, кстати, у Нины тоже не было, кроме тетки, живущей под Ростовом Великим… (Скрывать визит к родной тетке, заменившей Нине мать, – вообще абсурд!)

Но зачем эта таинственность?!. Нина – больная женщина, она постоянно на лекарствах, она в любой момент могла… умереть. Нина не имеет права прятаться от мужа… Мало ли что случится!

Когда Глеб вспомнил о болезнях жены, то волей-неволей в голову ему пришла одна мысль, неприятная, страшная.

А что, если врачи поставили Нине новый диагноз? Сказали ей – а вам, милочка, недолго осталось, крепитесь. И Нина решила окончательно подтвердить этот диагноз – например, у других врачей. А для этого ей пришлось остановиться у Светки, дабы он, Глеб, ни о чем пока не догадывался… Они, двадцать лет прожившие бок о бок, кожей срослись, читали друг у друга по лицам! Нина решила не тревожить мужа раньше времени.

Если вспомнить, Нина не очень-то любила распространяться о своих болячках. Да, она часто ходила по врачам, пила много лекарств, нередко ощущала приступы дурноты, слабости, ее время от времени мучили боли – но Нина старалась не заострять на этом внимание.

Есть больные, которые с утра до вечера соловьем разливаются – рассказывают о своих болячках, о докторах, у которых лечатся… Нина – не такая. Она мужественно держалась, терпела боль и недомогания, своими проблемами Глеба старалась не грузить. Говорила сдержанно – голова болит. Сердце. Живот. Но никогда не расписывала свои недомогания в подробностях. Иногда просила о каких-то мелочах – подвезти до поликлиники, увезти, достать в такой-то аптеке такое-то лекарство… Несколько раз Глеб ездил в Подмосковье за барсучьим жиром. Но и только.