Нежные признания

Он позвонил в колокольчик, и через мгновение в комнату вошел строгого вида молодой человек.

– Хансбери, я хочу, чтобы вы послали телеграмму. Немедленно, – сказал маркиз. – «Объявляется о помолвке леди Лавины Рингвуд, дочери лорда Рингвуда, с лордом Айвеном, маркизом Элсвиком».

Хансбери был слишком хорошо вышколен, чтобы изумление его проявилось в чем-то большем, нежели секундное замешательство. Он взял протянутый лист, взглянул на написанное и поспешил исполнять поручение.

– Теперь он расскажет всем, и завтра утром объявление появится в «Таймс», – сказал маркиз. – Королева прочтет его за завтраком, и можно считать, что дело сделано.

– Это стало бы огромным облегчением для нас, – вставил граф.

– Давайте надеяться, что ее величеству не придет в голову связаться с вами телеграммой.

– Она не любит такие вещи, – заметил граф.

– Это хорошо. Теперь поезжайте домой, соберите все, что вам понадобится, возьмите необходимых слуг и возвращайтесь сюда как можно скорее.

– Тогда я возьму с собой горничную и камеристку, – с вызовом сказала Лавина.

Она приняла твердое решение вести себя так, чтобы этот мужчина, столь не любящий женское общество, никогда не смог сказать, что она была с ним нечестна.

– Как вам будет угодно, – равнодушно бросил Элсвик.

– Я упомянула об этом, – твердо добавила девушка, задетая его безразличием, – потому что вы, как известно, не терпите в своем доме женщин. Даже слуг.

Маркиз резко повернул голову и посмотрел на нее взглядом, полным такой холодной ярости, что она слегка поежилась. В следующий миг глаза его вновь стали безучастными.

– Вы ошибаетесь, сударыня, – сдержанно возразил он. – Да, здесь бывает очень мало женщин, потому что это дом холостяка и хозяйством управляет не экономка, а дворецкий. Но уборкой занимаются несколько служанок.

– То есть они занимаются исключительно черной работой? – уточнила Лавина.

Она понимала, что поступает неразумно, намеренно выводя его из себя, но, несмотря на то что маркиз должен был стать ее спасителем, он раздражал ее так, как не раздражал еще ни один мужчина из тех, с кем ей приходилось иметь дело.

Он в недоумении воззрился на нее.

– А разве у вас дома уборкой занимаются не служанки?

– Да, но…

– В таком случае я не понимаю, к чему вы это спросили.

– Не важно, – смутилась девушка.

– Я не такое чудовище, каким меня, судя по всему, рисует молва, и вы можете привезти с собой любых служанок, каких пожелаете. Просто скажите им, чтобы держались от меня подальше. Но поспешите. Вы должны вернуться в свой дом и как можно быстрее покинуть его. И не забудьте рассказать обо всем дворне. Это самый лучший способ распространять новости. Любимое занятие слуг – обсуждать хозяев, – прибавил он ворчливо.

– Едем немедленно, – кивнул граф.

Лавина шагнула вперед. Злость ее утихла, и она смогла подумать о том, что он спасает ее от страшной участи.

– Спасибо! Вы помогли отцу и спасли меня. Мы оба очень, очень благодарны вам.

Пока девушка говорила, маркиз не смотрел на нее. Как только она замолчала, он дернул за шнурок звонка, висевший у камина. Дворецкий появился быстро, будто стоял за дверью, и по лицу его было понятно, что он обо всем знает.

– Гости уходят, – сказал маркиз, не замечая удивленного взгляда лакея. – Проводите их к карете.

– Слушаюсь, милорд, – сказал дворецкий, открывая дверь.

Лавина протянула маркизу руку, но он не принял ее. Более того, он даже завел обе руки за спину и поклонился.

Девушка была поражена, когда поняла, что он попросту не хочет к ней прикасаться.

Уронив руку, она промолвила:

– Я благодарю вас. От всей души благодарю.

Повернувшись к отцу и вместе с ним выйдя из комнаты, Лавина не обернулась, поэтому не увидела, что лорд Элсвик провожает ее взглядом с каким-то странным выражением лица.

Только оказавшись в коридоре, Лавина осознала, что маркиз не проводил их, как того требовали правила хорошего тона и как поступил бы любой мужчина, прощаясь с невестой.

«Ничего не скажешь, внимательный жених, – подумала она. – Или, быть может, он полагает, что жениху так и нужно себя вести?»

Новость распространилась по замку молниеносно. Идя по коридорам к выходу, девушка чувствовала, что за ними наблюдают десятки глаз.

Слуги выглядывали из комнат, чтобы увидеть женщину, которая добилась невозможного. Если она смотрела на них, они исчезали, но появлялись снова, как только она проходила дальше.

В зале же слуги выстроились на лестнице и откровенно глазели на гостей. Перед тем как сесть в карету, Лавина обернулась и увидела окна, сплошь заполненные лицами. Когда лошади тронулись с места, она посмотрела на отца и сжала его руку в своих ладонях.

– Мы победили! Победили, – сказала она.

– Надеюсь и верю, что это так, – ответил граф. – Однако, моя дорогая, тебе, возможно, будет тяжело с этим странным молодым человеком.

– Да это не важно, – заверила его дочь. – Я смогу выдержать, потому как уверена, что в конце концов освобожусь от него. Да и потом, самое страшное, что я о нем знаю, – это то, что он очень груб. А самое лучшее – что он старается помочь мне.