Нежный яд. Страсти

Валдомиру терпеливо ждал, но долго пребывать в неведении не мог. Взяв телефонную трубку, он стал набирать номер Алтаиру и вдруг понял, что нуждается сейчас в более активном действии, нежели телефонный звонок.

Спустя несколько минут он уже был в полицейском участке, где увидел... плачущего Жуниора.

– Пропустите меня! Я должен увидеть папу! – умолял мальчик Алтаиру, но тот был непреклонен:

– Несовершеннолетние не имеют права на посещение задержанных. Таков порядок.

– Но я ехал один через весь город... Платил за проезд в двух автобусах... – пытался пробиться к его сердцу Жуниор.

Алтаиру был в сложном положении: вытолкать мальчика за дверь он не мог, но и нарушать заведенный порядок не хотел – не имел такой привычки.

– До чего же безответственная особа эта Лавиния! – раздраженно произнес он, обращаясь к вошедшему Валдомиру. – Разрешила ребенку одному ехать в полицейский участок.

– Я не отпускала его! – закричала, ворвавшись в кабинет, Лавиния. – Он обманул меня и сбежал, пока я была в ванной. Но я сразу же бросилась за ним следом! Может, вы все же пропустите его к отцу? А то он снова убежит...

– Ну, я просто не знаю, что с вами делать. Обложили меня со всех сторон, – смягчился Алтаиру. – Если начальство узнает, что я позволил ребенку пройти к заключенному, меня могут уволить.

– А ты пойди туда вместе с ним, – подал голос Валдомиру. – Якобы в интересах следствия.

– Да-да, – рассеяно пробормотал Алтаиру. – В этом есть здравый смысл. Иногда задержанные действительно становятся более откровенными в своих признаниях, если вспоминают о собственных детях. Подождите меня здесь, – обратился он к Валдомиру и Лавинии. – А ты, парень, пойдешь со мной. Давай руку и чтобы от меня ни на шаг!

Случайно оказавшись наедине с Валдомиру, Лавиния решила не упустить возможности и сказать ему наконец о своей беременности. Но заявить об этом прямо она все же не отважилась и начала издалека:

– Жуниор так привязан к отцу и так страдает! Знаешь, глядя на него, я поняла, что самое главное в жизни человека – это дети. Ни деньги, ни карьера не могут дать той радости, какую дает ребенок, встречающий тебя на пороге твоего дома!

Валдомиру насторожился, почуяв в словах Лавинии некий подвох. С чего это ее вдруг понесло? Что она замышляет?

А Лавиния между тем продолжила:

– Но быть хорошей матерью или хорошим отцом так трудно! Воспитание ребенка – это очень ответственная миссия.

Она волновалась, не зная, как перейти к главному, и оттого все больше сбивалась на ложный пафос и затертые высокопарные фразы.

Валдомиру же этот ее фальшивый тон попросту возмутил.

– Тебе ли рассуждать о трудностях? – гневно произнес он. – Ты всю жизнь искала легких путей: где бы что украсть да как бы поживиться за чужой счет!

– За что ты меня так обижаешь? – разом поникла Лавиния. – Я всего лишь хотела поделиться с тобой своими мыслями и переживаниями.

– Неужели? – язвительно усмехнулся Валдомиру. – Ты, и вдруг решила быть откровенной со мной. Это что-то новенькое!

– Да, я хочу поговорить с тобой откровенно! Почему ты мне не веришь?

– Потому что достаточно изучил тебя! Ты никогда не бываешь искренней. И сейчас тоже наверняка завела этот разговор не без задней мысли. Хочешь выудить из меня деньги? Напрасно! У меня их нет. Поэтому найди себе другого, богатого, и вешай ему лапшу на уши. За соответствующую плату у тебя это хорошо получается, проститутка!

Последние слова он произнес буквально клокоча от гнева, и горячая волна обиды тотчас же захлестнула Лавинию.

– Ненавижу! – закричала она, бросившись к двери, но столкнулась на пороге с Алтаиру, держащим за руку Жуниора, и остановилась.

– Папа сказал, что ни в чем не виноват и его скоро выпустят отсюда! – сообщил ей Жуниор. – Я знаю: это правда. Я видел его глаза!

– Да-да, все так и будет. Пойдем домой, – глухо промолвила Лавиния и, легонько подталкивая мальчика в спину, поспешила уйти. Слезы душили ее, но она не хотела разрыдаться в присутствии Валдомиру.

Лишь добравшись до дома, Лавиния дала волю слезам.

Заглянувшая к ней в тот день Матилди нашла ее в полном отчаянии, обессилевшую и потерявшую всякую надежду на какой-либо выход из сложившейся ситуации.

Матилди не стала спрашивать, что случилось, а сразу же прошла на кухню, заварила крепкого чаю и, усадив Лавинию за стол, произнесла всего лишь одно слово:

– Пей!

Лавиния дрожащей рукой поднесла чашку ко рту, отхлебнула из нее, и на глоток ушли все ее силы.

После короткой передышки сделала следующий глоток – он дался ей намного легче. А затем уже с удовольствием пила крепкий ароматный чай, наполнявший ее теплом и энергией, в которых она сейчас так нуждалась.

Наконец чай был допит, и Лавиния, с благодарностью глядя на соседку, растроганно произнесла:

– Спасибо тебе. Ты вернула меня к жизни... Правда, я не представляю, как жить дальше!..

Она умолкла, обреченно махнув рукой, и Матилди вновь взяла инициативу на себя:

– Рассказывай. Все по порядку. А я подумаю, как тебе помочь. Не может быть, чтобы вдвоем мы не нашли выхода.