Нежный яд. Страсти

– Да я лучше в тюрьму сяду и буду до старости сидеть, – сказала Лавиния, – чем попрошу прощения у этого негодяя.

И все-таки ее отпустили.

Домой Лавиния вернулась совершенно разбитая. Бросилась на кровать ничком и зарыдала. Наконец-то она могла выплакаться. Слезы принесли ей облегчение.

Когда Матилди с Освалду пришли ее навестить, она даже улыбалась.

– Я не унизилась перед ними, – гордо сказала она. – А мне – вы представляете? – предлагали просить прощения.

– Предлагали, потому что добра хотели, – со вздохом сказала подруга.

– Не вздыхай, – попросила Лавиния. – Я знаю, что очень виновата перед Освалду, он так много для меня сделал. Но я не из тех, кто гнется и ломается. Завтра снова выйду на работу и непременно расплачусь с вами. Честное слово!

Однако тут в разговор вступил Освалду, который сказал свое веское слово:

– Нет, дорогая, с этой работой ты покончила. Товара я тебе больше не дам. Хватит того, что Элпидеу проведал про наш склад. Знаешь, что он мне сказал? Если ты завтра появишься на рынке, мне несдобровать. Так что на рынке ты больше не появишься. Чао!

Освалду ушел, но Матилди осталась. Она не могла сейчас оставить подругу. Лавиния лежала на кровати, уставившись в потолок, который, казалось, опускался на нее.

Ни денег, ни работы. Впереди суд. И еще ребенок...

Резкая боль в животе заставила Лавинию сжаться. Господи Боже! Это еще что такое?

Она корчилась от боли.

– Что с тобой? – перепугалась Матилди.

– Сама не знаю. Только больно очень, – пожаловалась Лавиния.

– К врачу! Срочно к врачу! Идем! Я провожу тебя, – торопилась верная подруга. – Или давай лучше вызовем «скорую».

– Даже не знаю, лучше или нет, – простонала несчастная. – К врачу я должна была пойти еще позавчера, но не пошла, потому что денег не было. Если «скорая» повезет в больницу, там тоже не возьмут без денег.

– Слушай! Я сейчас сбегаю за сеньорой Изаурой. Она же работала акушеркой. Подожди, я сейчас!

Не прошло и четвери часа, как Матилди вернулась с Изаурой. Изаура внимательно осмотрела Лавинию и покачала головой.

– А что ты ела сегодня, доченька? – спросила она.

– Одним воздухом питалась, – слабо улыбнулась Лавиния.

– И давно ты им питаешься?

Лавиния не ответила.

– У нее голодные рези. Надо срочно ее накормить. Вас же двое теперь. Как ты смеешь морить себя голодом?

Изаура осталась возле Лавинии, а Матилди побежала на кухню, чтобы приготовить что-нибудь поесть. Обшарила шкафы, полки, но не нашла ни крошки съестного.

– Да у нее в доме шаром покати, – объявила она. – Сейчас я к себе сбегаю, принесу что-нибудь, – пообещала она и вышла.

– Ай-ай-ай, разве так можно? – принялась журить Лавинию акушерка. – Да много ли тебе надо, доченька? Свекла, морковь, апельсины, шпинат – они ведь дешевые. А если на рынок у станции пойдешь и найдешь там моего старшенького, которого я в твоем возрасте родила, так и вовсе все за копейки купишь. Приходи, не стесняйся. Кушай на здоровье.

– Спасибо, тетушка. – Слезы показались у Лавинии на глазах, но это были благодатные слезы. – Как мне отблагодарить тебя?

– А ты помолись, доченька. За себя помолись и за меня тоже.

Так и закончился этот трудный день благодарственной молитвой, потому что нет вернее и надежнее защиты у слабых, чем Господь Бог.

Глава 23

Нана прихорашивалась, собираясь навестить Элеонор, выпить с ней чашечку кофе, поздравить с новым президентом «Мармореала», а главное, рассказать свои новости и извиниться за то, что потревожила подругу в четыре утра. Не могла удержаться. Хотелось излить свой восторг! Давно у нее не было такого потрясающего любовника!

Фелизберту Морелу, которого все знали как Гату, тоже остался доволен проеденным с Наной вечером, который затянулся чуть ли не до рассвета. И наутро с корзинкой, полной всевозможных лакомств, отправился завтракать к своей возлюбленной. Он успел заметить, что Нана, очевидно, благодаря своему утонченному вкусу, довольствуется лицезрением старинной бронзы и японских ваз, а в холодильнике у нее пусто.

По дороге он повстречал толстяка Алсести, и тот мудрым и всепонимающим взглядом посмотрел на Гату.

– Как самочувствие? – осведомился он.

– Великолепное, – блеснул белоснежными зубами Гату.

– А намерения? – продолжал свой допрос Алсести.

– Остаюсь холостяком, – весело ответил Гату, мгновенно сообразив, куда клонит добряк, и получил в ответ широкую улыбку.

«Этой замечательной женщине сделаю предложение я, – с удовлетворением подумал Алсести. – Я предложу ей руку, сердце и свое, пусть скромное, но состояние».

Гату приятно удивил Нану своим вниманием, но завтрак с ним задержал ее, и она вышла из дома гораздо позже, чем собиралась.

– Рада тебя видеть, дорогая! – воскликнула Элеонор, открывая дверь. – Признаться, твой звонок удивил меня до крайности. Уж о том, что он разбудил меня, я не говорю!

– Но я же привыкла делиться со своей ближайшей подругой всеми своими секретами! – ответила Нана. – Сеньор Морелу задержался у меня вчера и задержал меня сегодня. А то бы принесла свои извинения раньше.