Нежный яд. Страсти

Диктатура Режины скорее забавляла, чем пугала его. Властностью, авторитарностью дочь пошла в него, другое дело, что он по-иному и общался, и обращался с людьми. Он любил чувствовать себя заботливым, предусмотрительным хозяином, поэтому и слушались его охотно. Он искал не рабов, не слуг, а сотрудников-единомышленников.

– Вот и потягается мастер с подмастерьем, – шутливо бурчал себе под нос Валдомиру, работая на шлифовальном станке. – Недолго ждать осталось.

А ждать и в самом деле осталось недолго. Скоро уже должен состояться суд, после которого Валдомиру в качестве наследника умершей дочери должен получить шесть процентов акций «Мармореала».

– Лиха беда начала, – думал Валдомиру. – Я свою дочку по всем статьям обставлю.

Он даже не сердился на Режину, ему нравилось, что она у него такая нравная, характерная, что никогда от задуманного не отступает.

К вечеру пришел Клаудиу, чтобы обсудить с Валдомиру поведение на предстоящем суде. Обычно добродушное его лицо сияло широкой улыбкой, но на этот раз он был озабочен и мрачен. Не дожидаясь вопроса Валдомиру, он сообщил:

– Опять пришлось заниматься делами Лавинии. Еле избавил бедную от тюремной решетки, а вот от штрафа избавить не смог, придется платить по полной программе.

Валдомиру сделал вид, что ничего не слышал.

Однако Клаудиу то и дело возвращался к бедственному положению несчастной, явно желая получить от Валдомиру помощь. Но тот только рассердился.

– Нечего ей Лазаря петь, – резко заявил он, – захочет – звезду с неба достанет.

Клаудиу не одобрил резкость своего клиента. И даже не без некоторого удовольствия, словно бы в отместку за жестокосердие, сообщил:

– Ваша дочь Режина оспаривает ваше право на наследство, подвергая сомнению результат экспертизы.

Валдомиру вскинул на него взгляд.

– Что это значит?

– То, что она подала апелляцию, – спокойно сообщил Клаудиу

– Какова возможная реакция суда? – Валдомиру напрягся, подобрался, прикидывая ответные шаги.

– Суд может счесть ее аргументы убедительными и не приобщить экспертизу к делу.

– Тогда мы потребуем повторной экспертизы! – решительно заявил Валдомиру.

– А вы понимаете, с чем это связано? – поинтересовался Клаудиу.

– С эксгумацией моей дочери Клариси, – отчеканил Валдомиру.

– Именно. – Клаудиу с преувеличенной почтительностью наклонил голову. – Рад, что вы это понимаете.

– Мне это особой радости не доставит, но иного выхода я не вижу, – подвел итог Валдомиру.

– Я тоже, – согласился Клаудиу, – но на это понадобится особое разрешение.

– Так позаботьтесь о не, прошу вас, – распорядился Валдомиру. – Мы не должны терять ни минуты. Решение суда еще только оформляется, а у нас уже готов ответный шаг.

– За этим я к вам и пришел, – кивнул головой Клаудиу. – Но вы сами понимаете, материя тонкая, сразу к ней не приступишь. Я рад, что у нас по этому вопросу общее мнение.

– Я тоже, – доброжелательно отозвался Валдомиру.

Клаудиу откланялся, а Валдомиру взволнованно заходил по комнате. Но а этот раз причиной его беспокойства был вовсе не «Мармореал» и даже не повторная экспертиза, связанная с осквернением могилы. Темные прекрасные глаза Инес-Лавинии смотрели на него с упреком. «Как ты можешь бросить на произвол судьбы меня, свою жену?» – словно бы говорили они.

Валдомиру отгораживался от этого упрека множеством других упреков, обвинениями, насмешками, оскорблениями. Но скорбные глаза молчаливо твердили свое, прожигая сердце, лишая сна и покоя.

Наконец Валдомиру не выдержал. Он оделся и отправился к Карлоте. К счастью, она была дома и явно обрадовалась своему гостю.

Валдомиру был ей за это благодарен.

Карлота не обманывалась насчет своего места в жизни Валдомиру, оно было не первое и не главное. Но оно было прочное и принадлежало именно ей, и ей одной. А это было уже немало.

Как всегда, она сумела его расслабить, успокоить, и, вернувшись домой, он даже заснул. Но проснулся очень рано, быстро умылся, оделся и сразу же вышел из дома.

Он добрался до знакомой узкой улицы, но не стал караулить у дома, не пошел в табачную лавку, чтобы следить, кто выходит из двери, а просто-напросто постучался.

Открыла ему Лавиния и, очевидно, от неожиданности сделала шаг в сторону. Валдомиру вошел.

В полутемной комнате она показалась ему еще худее, еще угловатее. И глаза стали еще больше.

Ее беззащитность больно царапнула ему сердце.

– Прости, я без предупреждения, – полуизвинился он.

– Что поделаешь, телефона у меня нет, – сразу же простила она.

Валдомиру привычно направился на кухню.

Он так ясно помнил каждый сантиметр этой бедной, незавидной квартирки, что каждый его шаг отзывался болью.

– Пить очень хочется, – пожаловался он.

От волнения у него вдруг страшно пересохло в горле. Ему хотелось одного – закрыть глаза и обнять эту стоящую перед ним женщину.

Лавиния открыла холодильник, и он невольно увидел, что стоит там только вода. Эту воду она и налила ему в стакан.