Нежный призрак и другие истории (ЛП)

   - Прощай, милая, - сказала она, целуя мягкие дрожащие губки, ямочку на подбородке и цепляющиеся за нее руки. - Скоро я буду возвращаться этой же дорогой, и ты сможешь увидеть меня, если снова встанешь в дверях.

   Она высвободилась из объятий девочки и поспешила прочь, но маленькая Абигайль побежала за ней. Энн остановилась, опустилась на колени и снова приласкала ее.

   - Возвращайся, дорогуша, - умоляющим тоном произнесла она. - Возвращайся и съешь сладкие пирожные.

   Но это прекрасное, доброе видение в малиновой тафте, с румяными щеками и черными глазами, выглядывавшими из-под французского капюшона, с проблесками золота и тонкой вышивкой между шелковыми складками мантильи, точно как у ее матери, значило для маленькой одинокой Абигайль Проктор гораздо больше, чем сахарные пирожные, хотя она и была ужасно голодна. Она стояла, опустив взгляд, пока Энн не отвернулась, а затем, когда та пошла по дороге, побежала за ней. Энн снова обернулась, снова присела и обняла девочку.

   - Дорогая моя, - сказала она, едва не всхлипнув, - ты должна вернуться, иначе, если ты пойдешь со мной, тебе может быть очень плохо. Меня ждет мой муж, и я не знаю, что он скажет или сделает, увидев тебя. Ты должна вернуться. Мне бы очень хотелось взять тебя с собой, Абигайль, но ты должна вернуться. - Энн Бейли повернула маленькую девочку спиной к себе и слегка подтолкнула. - Возвращайся, - сказала она с улыбкой, но с глазами, полными слез. - Возвращайся и съешь сладкие пирожные.

   Она быстро побежала дальше и, приблизившись к повороту дороги, сунув руку в карман, вытащила изящный ботинок с малиновой шелковой шнуровкой. Она оглянулась, с улыбкой помахала рукой, малиновая юбка мелькнула сквозь зеленый туман подлеска; затем она исчезла.

   Маленькая Абигайль неподвижно стояла на дороге и смотрела ей вслед; ее маленький ротик был приоткрыт, а руки вцепились в синюю юбку, словно она удерживала себя, чтобы не побежать вслед. Некоторое время она слышала топот копыт за поворотом дороги, затем он стих. Она повернулась и пошла обратно в дом, и слезы катились по ее щекам; но она не рыдала, как будто боялась, что ее кто-нибудь услышит. Она пробыла в доме одна два дня и три ночи с той поры, как ее сестра Сара и брат Бенджамин были арестованы за колдовство и заключены в тюрьму. Задолго до этого ее родители, Джон и Элизабет Проктор, ушли по Бостонской дороге, в сопровождении констеблей. Из семьи не пощадили никого, кроме маленькой Абигайль, слишком маленькой, чтобы иметь дело с Сатаной, а потому ее не бросили в тюрьму, а оставили одну в заброшенном доме Проктора посреди леса, о котором говорили, что он полон злых духов и ведьм, - несмотря на то, что девочка могла умереть от голода или испуга. Не могло быть милосердия к семье тех, кого обвинили в колдовстве.

   - Пусть кто-нибудь из друзей Проктора позаботится об этом отродье, - сказал со смехом один из констеблей, когда Абигайль последовала за своими братом и сестрой в день их ареста.

   - Да, - отозвался другой. - Пусть они пошлют желтую птицу или черную свинью составить ей компанию. Тогда ее слезы скоро прекратятся.

   Лошади, несшие на своих спинах веселых констеблей, ускорили шаг, измученная Сара перестала оборачиваться и смотреть на свою маленькую сестренку, остававшуюся совсем одну, а Бенджамин с негодованием воскликнул:

   - Отпустите нас! - услышала Абигайль. - Говорю вам, отпустите нас! Вы глупцы; мы не колдуны; вы глупцы и убийцы! Отпустите нас!

   Абигайль долго ждала, полагая, что к словам ее брата прислушаются; но, ни он, ни Сара, не вернулись; звуки стихли; она, рыдая, пошла домой. Наступила весенняя ночь, все заволокло туманом, лес наполнился голосами. Маленькая девочка слышала достаточно ужасных разговоров в течение дня, и ее детская головка наполнилась смутными суеверными страхами. Она накинула на голову фартук и побежала, падая и набивая синяки; вставала, плакала и звала на помощь, но ее никто не услышал.

   Добравшись до дома, она закрыла двери и заперла их большими засовами, сделанными для защиты от индейцев, но теперь они могли оказаться бесполезными против чего-то, гораздо более худшего, чем дикари.

   Всю ночь напролет маленькая девочка кричала, и рыдала, и звала на помощь отца, мать, сестру и брата. Мужчины, шедшие по дороге между Бостоном и деревушкой Салем, услышали ее, пришли в ужас и бежали мимо, с псалмами и молитвами, у них в венах застывала кровь. На следующий день они рассказывали испуганным людям о том, что в полночь проклятый дом Прокторов вдруг наполнился адскими огнями и воющими злыми духами, прибавляя, что какая-то женщина, вылетев из деревни на метле, также подалась в сторону дома.