Незнакомец. Шелк и бархат

Агнес издала полу сдавленный крик и уставилась, непроизвольно открыв ярко-красный рот, на следователя, который подбирался к трагическим событиям совсем под другим, неожиданным углом зрения. Лаге, в свою очередь, уставился на нее, пока она, словно очнувшись, не закрыла рот и не отвела глаза.

— Да, — ответил Эрланд. — Там оно и стояло.

— Где вы находились, когда очнулись с ружьем в руке?

— В противоположном углу кухни, дальнем от двери.

— Где лежало тело Роберта Ульссона?

— Примерно посреди комнаты.

— Между вами и дверью?

— Да.

Теперь в диалог неуверенно вступил Лаге Линдвалль.

— Но ведь все это еще не доказывает…

— Я вроде бы не давал понять, что это что-либо доказывает, — отрезал Кристер. — И я попрошу меня не прерывать.

Веснушчатое лицо Лаге покраснело, а Кристер продолжал:

— Было ли установлено, в каком направлении относительно комнаты был произведен выстрел?

— Нет. Только то, что он был произведен с близкого расстояния, не больше двух метров. Поэтому действие оказалось таким сильным. На таком коротком расстоянии дробь не рассеивается, а бьет, как снаряд.

Этот равнодушный голос был невыносимее любого эмоционального взрыва, любой истерики. Лидия нервно и автоматически вытирала мокрой салфеткой сливки со скатерти. Манфреду Ульссону, кажется, стало совсем не по себе. На какой-то миг я почти возненавидела Кристера. Неужели он забыл, что не кто-нибудь, а их собственный сын лежал там, в избушке с простреленным животом?

Нет, он этого не забыл. Но он не забыл также, что человек, который, возможно, невиновен, был сурово наказан за преступление, которое совершил кто-то другой.

Кто-то из этих четверых за перепачканным столом?

— Нет никаких сомнений в том, что было использовано именно ваше ружье?

Эрланд почти незаметно покачал головой.

— В одном стволе не было патрона.

— Я исхожу из того, что ружье было на предохранителе, когда вы поставили его к стене?

— Да, разумеется.

— Но вы опытный охотник. Могли вы, находясь в полубессознательном состоянии, подтянуть к себе ружье, снять его с предохранителя и выстрелить?

— Да, разумеется, — снова подтвердил Эрланд. — Я мог также выстрелить до того, как потерял сознание. Потеря сознания могла наступить не сразу после удара, а как следствие шока. Так говорилось в суде, и я не могу этого отрицать. В этом месте моя память дает осечку.

— До какого момента вы помните события? Вы помните, как Агнес Ульссон убежала, чтобы позвать на помощь?

— Нет. Она стояла у дверей и умоляла нас прекратить драку.

— Когда вы потом пришли в себя, она тоже была там?

— Нет… Во всяком случае, мне кажется, что нет.

— Что это ты мелешь, разрази меня гром? — прорычал Манфред и снова стал похож сам на себя. — «Во всяком случае, мне кажется, что нет». На суде ты клялся, что ты был совершенно один в лачуге, когда очухался. Кроме… кроме Роберта, конечно.

— Да, — невозмутимо ответил Эрланд. — Я больше ничего не помнил. Тоща.

Глухое тиканье напольных часов, казалось, эхом отдается в комнате.

— А… а что… сейчас? — выдавила из себя Агнес. Глаза ее забегали от страха.

— Я уже сказал — мне кажется, что тебя там не было. Ты, наверное, появилась потом вместе с Лаге.

— Наверное!

Это прозвучало, как крик о помощи.

— Агнес, возьми себя в руки! — вмешалась мать. — Нет причины для истерики. Успокой ее, Лаге.

Но когда Лаге положил ладонь на ее загорелый локоть, она оттолкнула его руку, так что браслеты зазвенели. Она резко дернула головой и выкрикнула, сама не зная, к кому она обращается — к Эрланду Хеку или Кристеру:

— В чем… в чем это вы меня пытаетесь обвинить? Вы не смеете утверждать, что это я…

— Я никого не обвиняю и ничего не утверждаю, — медленно проговорил Кристер. — Я хочу, чтобы ты ответила мне на один вопрос.

— Ка… какой?

Он оглядел ее с головы до ног, словно стараясь отметить каждую деталь ее внешности и каждый оттенок ее поведения и, разумеется, она, как и всякий на ее месте, разнервничалась еще больше.

— Ты умеешь обращаться с охотничьим ружьем?

На ее верхней губе выступили капельки пота. Ее взгляд отчаянно метался по комнате.

Секунда проходила за секундой, и поскольку она не делала никакой попытки ответить, за нее, наконец, ответила Лидия.

— На этот вопрос, — тяжело проговорила она, — комиссару может ответить любой житель этих мест. Агнес, в точности как и ее отец, умелый и опытный стрелок.

Прошлое

— Я не понимаю, — прогремел Манфред, вновь обретя силу своих голосовых связок, — какой от всего этого прок. Мы все знаем, что Роберта пристрелил этот негодяй Хёк, и весь разговор. Его застукали на месте преступления, с ружьем в руках, на котором были только его отпечатки пальцев и, помимо всего прочего, он и до того не раз набрасывался на Роберта.

— Вернее сказать, Роберт на него, — парировал Кристер Вик. — Не забывайте, что я лично знал Роберта. Он был невероятно вспыльчив, мог затеять ссору и с фонарным столбом. А вы сами разве не ругались с ним, так что щепки летели?

— Манфред, — беспокойно проговорила его жена, — подумай о своем давлении.

Этот призыв был очень своевременен, потому что лицо и лысина Манфреда уже стали неестественно красного цвета.