Незнакомец. Шелк и бархат

— Там… вот там он стоял — позади всех остальных машин. Его вел Лаге, и он заехал задним ходом на траву как раз возле их собственного «морриса» — на нем приехала сюда Агнес, и полиция ему его не вернула. Но он тоже стоял здесь, белый автомобиль модели 1959 года, а у меня был черный «форд» и он, черт меня подери, совсем не такой шикарный, но ездить на нем можно и кто, черт подери, спер его?

Внезапно из леса вынырнул Кристер Вик. Его черные волосы были взлохмачены, но он выглядел на удивление бодрым и оживленным в утренних сумерках.

— Мы потеряли его, — коротко сказал он. — О чем это господин Ульссон шумит на весь лес?

Ульссон махал руками, тыкал пальцем, кричал и бранился, а Кристер задавал краткие четкие вопросы.

— «Форд» был заперт?

— Нет, черт подери. Мы здесь в лесу не имеем привычки запирать машины.

— Он загораживал дорогу «моррису» Линдвалля?

— Да, еще бы. Не убрав его с дороги никак нельзя было ехать по шоссе.

— И, как я понимаю, «моррис» тоже не был заперт. Эксперты оставили его в том же виде, в котором нашли…

Он на мгновенье задумался. Затем втолкнул меня в свой красный автомобиль, прыгнул за руль, резко тронулся с места и понесся вниз по шоссе с такой скоростью, словно торопился на пожар.

При этом он бормотал себе под нос:

— Значит, это были-таки моторы двух машин. А я, идиот, подумал, что это самолет пролетел вдалеке.

Ошеломленный, размахивающий руками Манфред Ульссон остался за поворотом дороги, а затем безумная гонка продолжалась дальше по камням и лужам, под проводами высокого напряжения, среди сосен и гигантских елей, так что автомобиль буквально вставал на два колеса на бесчисленных опасных поворотах. Я до боли вцепилась пальцами в сидение, решив, что лучше ничего не говорить.

Просто чудо, что мы не врезались с разгона в бампер белого «морриса». Он стоял посреди дороги на особенно ужасном двойном повороте, слева от него стоял стеной непроходимый лес, справа — большая лесная поляна, и поначалу мы не разглядели за ним второй машины.

И только выбравшись на дрожащих ногах из автомобиля и ступив на твердую землю, я увидела «форд».

Вернее, то, что от него осталось.

Он не столкнулся с белой машиной, а ехал чуть впереди, когда со страшной силой врезался в ствол дерева.

От «форда», как и от его водителя, мало что осталось. Я была не в состоянии разобрать, кто же это.

Лаге Линдвалль или…?

Нет, это не Эрланд! Вот он — молчаливый, застывший, с горьким взглядом и плотно сжатыми губами.

Кристер задумчиво посмотрел на него.

— Вы шли за ним буквально впритык.

— Да. Я почти догнал его.

— «Форд» сделал очень странный поворот. Как будто бы водитель потерял контроль над ним. Или его внимание было обращено на что-то другое?

Он добавил без всякого выражения:

— Может быть, он обернулся?

Ответ прозвучал еще более безучастно:

— Возможно. Но я этого не могу знать.

— Нет. Нет, разумеется.

Их взгляды встретились, и ни один из них не отвел глаза. Оба молчали. Наконец Кристер проговорил:

— Он мертв, и любой может убедиться, что он погиб из-за неумелого управления машиной при попытке к бегству. Вас вызовут потом в качестве свидетеля. Возьмите Пак и отправляйтесь обратно в деревню. Я дойду пешком до Плоского Холма, позвоню прокурору и сообщу, что в этой истории наступил закономерный — и справедливый — финал.

…Ночь была неправдоподобно тихая. Старинные домики на вершине холма спали под синим небом с неподвижными седыми облаками. На севере виднелась слабая желтая полоса. Луна на востоке казалась большой, яркой и такой близкой, что до нее можно было дотянуться рукой.

Вернулась Камилла. Она была настроена очень решительно. Ее золотисто-карие глаза сверкали, когда она излагала своему комиссару криминальной полиции следующий текст:

— Дело вовсе не в том, что я боюсь остаться здесь из-за того, что люди здесь издавна ненавидели друг друга, и убивали и давили друг друга…

— Камилла! Что ты имеешь в виду? Надеюсь, что ни Пак, ни я не дали тебе оснований думать, что…

— Кроме того, мне с самого начала понравился Эрланд Хёк. Я очень рада, что все кончилось именно так, как и должно было, и что ты, мой дорогой, помог Эрланду разобраться в этом деле.

— Кам, я не понимаю, что ты…

— Но я хочу напомнить тебе два обстоятельства, о которых ты, по-моему, предпочитаешь не вспоминать. У меня отпуск. У тебя отпуск. Я заказала билеты на самолет до Рима.

— Я ненавижу Рим, — проворчал Кристер. — Там жарко, скучно и полно американских туристов с толстыми кошельками.

Камилла обняла его за шею своими красивыми руками, улыбнулась и проговорила тоном соблазнительницы:

— А затем, милый, мы поедем домой через Германию. Биргит Нильссон поет Изольду в Байройте, ведь ты же обожаешь ее.