Незнакомец в спасательной шлюпке

Утром Гери, Яннис, Нина, Ламберт и я сидели на солнце, пока Бог спал под тентом. Мы стараемся не сидеть подолгу снаружи, солнце слишком жаркое. Но сейчас нам хотелось поговорить, пока он нас не слышит.

– Вы думаете, он вызвал этот дождь? – прошептал Яннис.

– Не пори чушь, – сказал Ламберт.

– Мы всё ещё не знаем, как он выжил в океане, – сказала Гери.

– Просто повезло. Подумаешь.

– Он испытывает голод и жажду, прямо как мы, – сказал я.

– И спит, – добавил Яннис. – Зачем Богу спать?

– А как же Бернадетт? – спросила Нина.

– Это объяснить трудно, – признал Яннис.

– А вот и нет, – сказал Ламберт. – Что он, в сущности, такого сделал?

– Он вернул её к жизни.

– Ты этого не знаешь. Она могла очнуться и сама.

– И днём позже умерла, – сказала Гери.

– Ага, – добавил Ламберт. – В чём здесь чудо?

– Дождь мог быть совпадением, – сказал Яннис.

– Тогда почему до этого он ни разу не шёл? – спросила Нина.

– Но зачем Богу останавливать дождь, когда он нам так нужен? – спросил я.

– Почитайте Ветхий Завет, – презрительно усмехнулся Ламберт. – Бог капризен, жесток и мстителен. Одна из причин, почему я никогда не обращался к религии.

– Ты читал весь Ветхий Завет? – спросила Гери.

– Того, что прочитал, хватило, – буркнул Ламберт.

Жан-Филипп выполз из-под тента, и мы затихли. Он хочет верить в то, что считает нужным, касательно кончины своей жены. Мы должны уважать его выбор.

Между тем, боюсь, Невин стал совсем плох. Он сильно бледен, и, что бы мы ни делали, его рана на ноге выглядит всё хуже. Час назад, когда я начал писать тебе, то услышал, как он произносит моё имя. Его губы покрыты волдырями, а голос стал слабым и робким.

– Бенджи… – прохрипел он, подзывая двумя пальцами. – Можешь… подойти сюда?..

Я подполз к его длинному худому телу. Раненая нога в приподнятом положении лежала на борту.

– Что такое, Невин? – спросил я.

– Бенджи… У меня трое детей…

– Это хорошо.

– Я… Я видел, как ты пишешь в этом своём… э-э… дневнике. Ты мог бы… записать им послание… от меня, понял?

Я посмотрел вниз на свою ручку и сказал:

– Конечно.

– Дело в том… Я не… проводил с ними времени… сколько должен бы был…

– Ничего, Невин, ещё проведёшь.

Он хмыкнул и выдавил слабую улыбку. Было ясно, что он мне не поверил.

– Мой младший… Александр… он… хороший мальчик… малость застенчивый…

– Да, и…

– Высокий, как я… женился на чудесной женщине, у… учительнице истории… Вроде как…

Его голос ослабевал. Он отвёл взгляд.

– Продолжай, Невин. Что я должен написать?

– Я пропустил их свадьбу, – проскрипел он. – Бизнес-встреча…

Он взглянул на меня, будто бы умоляя.

– Мой младший ребёнок… Я… сказал ему… что ничего не могу поделать… – Его правая рука безвольно упала на грудь. – Но я мог.

Я ещё раз спросил, что написать, хотя уже знал ответ. Он моргнул.

– Что мне очень жаль, – сказал он.

Суша

Лефлёр тихо зашёл домой. Солнце уже село. Дневник лежал в его портфеле.

– Жарти? Где ты был?

Патрис выглянула из кухни. На ней были джинсы и лаймовая футболка, свободно висящая на её стройном теле. Она была босая.

– Прости.

– Ты ушёл утром, весь день не звонил.

– Ты права.

– Что случилось?

– Ничего. На северное побережье выбросило какой‑то мусор. Нужно было съездить и проверить.

– И всё равно мог бы позвонить.

– Ты права.

Она замолчала, глядя на него. Почесала локоть.

– Ну? Что‑то интересное?

– Да не особо.

– Я сделала ужин.

– Я устал.

– Стояла всё это готовила.

– Ладно, ладно.

Час спустя, поужинав, Лефлёр сказал, что хочет посмотреть футбольный матч. Патрис закатила глаза. Он этого ожидал. Он подумал о тех временах, когда они были добрее друг к другу, а все их разговоры были тронуты изящностью любви. Всё это утрачено под завалами смерти Лили.

– Тогда я пошла наверх, – сказала Патрис.

– Я недолго.

– У тебя всё хорошо, Жарти?

– Вполне.

– Точно?

– Да. Если игра будет скучная, не стану досматривать.

Ничего не ответив, она отвернулась и пошла на второй этаж. Лефлёр отправился в зал, нажал кнопку на телевизоре, потом аккуратно достал из портфеля записную книжку. Он понимал, что поступает неправильно. Что зря взял дневник с плота. Зря не сообщил начальству. Зря лгал Патрис. Он будто бы провалился в кроличью нору и теперь не мог остановиться, падая всё глубже и глубже. Но внутренний голос подталкивал его продолжать, сделать следующий шаг, узнать секреты этой истории, внезапно коснувшейся его жизни.

Он перечитал слова на внутренней части обложки:

Любому, кто найдёт этот дневник…

Никого не осталось. Простите мне мои грехи.

Я люблю тебя, Аннабель Дешапл…

Кто такая Аннабель? Тот, кто написал это, надеялся, что дневник попадёт к ней? Какой период времени вместили эти страницы? Кто‑то сумел продержаться несколько дней, прежде чем стать жертвой океана? Или это было дольше? Недели? Месяцы?

Неожиданно зазвонил телефон, и Лефлёр подпрыгнул, как вор, застуканный на месте преступления.

Он взглянул на наручные часы. Полдесятого вечера, воскресенье.

– Да? – неуверенно ответил он.

– Вы инспектор Лефлёр?

– Кто говорит?

– Меня зовут Артур Кирш. Газета The Miami Herald. Звоню лишь кое-что уточнить.

Несколько секунд Лефлёр раздумывал.

– Что вам нужно?