Незнакомец в спасательной шлюпке

– Там должен был быть менеджер Fashion X. Я хотел поздороваться. Если честно, надеялся, что он наймёт меня в их будущий тур. Но на этом всё. Клянусь.

– Значит, ты видел «Галактику»?

– Видел. Мощная, как он и писал. Памятник жадности и излишествам.

– А вот теперь ты звучишь, как тот человек из дневника.

– Просто говорю правду. На верхней палубе – чуть ли не театр под открытым небом: сцена, ряды стульев, мощное звуковое оборудование. И к каждому гостю был приставлен свой персональный сотрудник, который за ним ухаживал. И должен был выполнять любые их капризы. Напитки. Полотенца. Принести айпад посреди ночи. Вся поездка была организована вот так. По крайней мере, так рассказывал Бенджи. Все дни он должен был прислуживать четырём конкретным людям. Я стоял рядом, когда они регистрировались.

– Ты помнишь, кто из гостей это был?

Добби почесал подбородок и опустил глаза.

– Да, – сказал он. – Теперь помню.

– Кто?

Он вздохнул.

– Одной из них была Гери, пловчиха. Потом грек Яннис. Женщина из Индии миссис Лагари – помню её, потому что она посмотрела на меня так, словно я своим прикидом нарушаю общественный порядок, и попросила Бенджи подержать её серьги, а последним был британец, не помню имя.

– Невин Кэмпбелл? – спросил Лефлёр.

– Ага. Это были гости Бенджи. К этим людям он был приставлен.

Лефлёр помотал головой.

– Да брось. Ты сейчас перечислил четырёх людей, которые случайным образом оказались с ним в одной шлюпке?

– Понимаю, – ответил Добби. – И это ещё не всё. Я видел Жана-Филиппа и Бернадетт. Бенджи представил меня им. Милые ребята. Весёлые.

– А Нина, женщина из Эфиопии?

– С ней я не знаком. Но я её видел.

– Как ты понял, что это Нина?

– Поверь, таких женщин не забывают. Она выглядела как Иман, знаешь, та модель? Она помахала Бенджи, и я спросил: «Кто это?» А он сказал: «Нина. Это она меня так подстригла».

Лефлёр вздохнул. Бред какой‑то. Добби на одном дыхании перечислил почти всех пассажиров из дневника. Ничего сложного. Он ведь мог просто называть услышанные имена и на ходу сочинять собственную версию событий.

– А девочка? – спросил Лефлёр. – Элис?

– Никогда её не видел.

– А Джейсона Ламберта?

Добби закусил губу и отвернулся.

– Что? – спросил Лефлёр.

– Опусти пистолет, инспектор. И я расскажу тебе одну историю.

Лефлёр стоял не шевелясь.

– Да ладно, – сказал Добби. – Ведь в душе‑то ты понимаешь, что этому дневнику нельзя верить. Опусти оружие, и я всё объясню.

Лефлёр потёр глаза левой рукой.

– Зачем мне знать всё? Что такого особенного в Джейсоне Ламберте?

Добби поднял взгляд.

– Бенджи думал, что Ламберт – его отец.

* * *

Солнечные лучи пробирались через разрушенный потолок и освещали церковь, в которой Добби рассказывал Лефлёру о детстве Бенджи.

– Мать Бенджи звали Клэр. Мою мать – Эмилией. Они сёстры. И были очень близки. Когда отец умер, мы отправились в Америку, как и написал Бенджи. Но он не объяснил, почему мы туда переехали.

Отец Бенджи предположительно был американцем, всё так. И его мать действительно познакомилась с ним в Шотландии, на чемпионате по гольфу. И, как и многие женщины в нашем бедном городке, слишком рано забеременела. Она никому ничего не рассказала, только своей маме. Но когда появился живот, родители Клэр стали её стыдиться. Одно дело, когда люди в нашем городе знают, кто отец. Тогда есть кого винить. Но Клэр держала его имя в секрете, и это всё усложняло. Люди вели себя так, будто она сама во всём виновата. С ней ужасно обращались. А она ведь была умной девушкой и успешной спортсменкой. После родов Клер осталась один на один со своими проблемами. А в Карндоне выживать в одиночку очень непросто.

Она одна вырастила Бенджи, целыми днями работала в мясной лавке, жила с ребенком тут же, в квартире над этой лавкой. В городе к ним относились, как к отбросам общества, и жили они очень бедно. При этом Клэр не принимала помощь от семьи. Она была очень гордой и, честно говоря, даже слегка упрямой.

Однажды, как рассказывала мне мама, Клэр прибежала к нам ужасно взволнованная. Сказала, что прочитала в журнале про биологического отца Бенджи. Что он теперь невероятно богат и живёт в Бостоне. Клэр заявила, что отыщет его, расскажет о сыне. Она надеялась, что он возьмёт ответственность за него. Конечно, мама ей сказала: «Не будь дурой. Он отмахнётся от тебя, как от побирушки». Но Клэр всё для себя решила. Они с Бенджи почти на год переехали к нам, чтобы она могла подкопить денег на билеты на самолёт. Тогда‑то мы с Бенджи и сдружились. Спали в одной кровати, вместе завтракали. Считали друг друга родными братьями, потому что ни у него, ни у меня таковых не было.

Ну, и в общем… Ты читал, что было дальше. Они полетели в Штаты, и моя мать оказалась права. Тот мужик прогнал Клэр. Она была совершенно разбита. Мама чувствовала это по письмам и звонкам. Поэтому мы переехали в Бостон – чтобы быть рядом с ней. У них была очень крепкая сестринская связь, у этих двух, она была им важнее работы, важнее страны. Забавно: у нас с Бенджи, можно сказать, тоже возникла подобная связь.