Незнакомец в зеркале

– Очень хорошо, – кивнула та одобрительно, – продолжайте.

Руку она так и не убрала.

– Беда в том, что ты так и не вырос. Все еще играешь в лошадки. Ну что ж, отныне я в твоих играх не участвую.

Пальцы женщины задвигались. Странное поведение Роуз смутило Джилл. Но хозяйка дома успокаивающе сказала:

– Прекрасно. Продолжайте.

– Не желаю больше никогда о тебе слышать. Ясно?

Пальцы задвигались быстрее, поползли к животу, спустились ниже. Джилл закрыла тетрадь и взглянула на Роуз. Лицо женщины раскраснелось, глаза словно заволокло пеленой.

– Читайте дальше, – хрипло пробормотала она.

– Не… Не могу… Если вы…

Ласки становились настойчивее.

– Я просто хочу создать соответствующее настроение, дорогая. Видишь ли, это ссора на сексуальной почве. Я хочу чувствовать, возбуждена ли ты…

Ладонь прижималась все сильнее, втиснулась между ног Джилл.

– Нет! – задрожав, вскочила девушка.

Из угла рта женщины капала слюна.

– Будь добра со мной, и я смогу помочь тебе, – умоляла она. – Пойди сюда, крошка.

Роуз протянула руки и попыталась схватить Джилл, но та увернулась и выбежала из дома.

Очутившись на улице, Джилл пошатнулась и едва успела прислониться к стене, как ее начало рвать. Даже когда выворачивающие ее наизнанку спазмы немного утихли, лучше она себя не почувствовала. Голову вновь сдавила боль. Это было несправедливо. Ведь эта боль принадлежала не ей, а была частью другой девушки, Жозефины Цински.

За последующие полтора года Джилл Касл стала полноправным членом племени «одержимых», людей, живущих «на краю» шоу-бизнеса, тех, кто иногда тратит всю жизнь, чтобы прорваться в кино или на телевидение, а до поры устраивается на временную работу. Их нисколько не смущало, что иногда подобной работой им приходилось заниматься десять – пятнадцать лет.

В древние времена племя рассаживалось вокруг костра и слушало предания о героических деяниях, а «одержимые» собирались в аптеке Шваба, повторяя и пересказывая волшебные легенды шоу-бизнеса, часами просиживая за чашками с холодным кофе, обмениваясь последними новостями и сплетнями.

Пусть они были неудачниками, но каким-то образом ухитрялись очутиться в самом центре событий: могли сказать, какую героиню телефильма собираются заменить, какого продюсера поймали в постели с режиссером и собираются ли повысить в должности директора телестудии. «Одержимые» узнавали обо всем сразу же, новости, словно в джунглях, передавались неким таинственным языком барабанов, известным только посвященным.

По сути, бизнес и есть олицетворение настоящих джунглей. «Одержимые» не питали насчет этого никаких иллюзий. Заблуждались они по другому поводу. Все были уверены, что каким-то образом сумеют прорваться на студию, пройти через ряды охранников, миновать ворота, осуществить Мечту. Они были аристократами, они были избранными. Голливуд стал их Иерихоном, и Иисус мог в любую минуту затрубить в золотую трубу, и стены рухнут, а враги будут сметены, Сэм Уинтерс взмахнет магической палочкой, и на всех окажутся шелковые мантии, и все превратятся в кинозвезд, перед которыми в восхищении склонятся восторженные зрители. Аминь-кофе в аптеке Шваба стало вином причастия, а они – Апостолами Будущего, утешавшими и согревавшими друг друга своими мечтами. Они вечно стояли на пороге волшебной страны. Кто-то познакомился с помощником режиссера, который поговорил с режиссером, который обещал рассказать продюсеру… еще день-два, и мечты станут явью.

А пока они работали в супермаркетах, гаражах, косметических кабинетах и мыли машины. Они жили друг с другом, женились в своем кругу, часто разводились и не видели, как время предает их день за днем, не замечали все новых морщин, седины на висках и того факта, что теперь макияж отнимает гораздо больше времени. Они выглядели потертым, изношенным, хотя так и не купленным товаром, увяли, не успев расцвести, были слишком старыми, чтобы начать новую жизнь, родить детей, сыграть роли, о которых так мечтали. Теперь они считали себя актерами на характерные роли. И по-прежнему жили иллюзиями.

Девушки помоложе и покрасивее существовали на то, что называли «постельными заработками».

– К чему гнуть спину с утра до вечера, когда можно заработать двадцать баксов всего за несколько минут, лежа в постели! Лишь бы перебиться, пока не позвонит агент и предложит работу!

Но Джилл подобные вещи не интересовали. Главное – это карьера. Бедная польская девушка никогда не сможет стать женой Дэвида Кеньона, теперь она это знала. Но Джилл Касл, кинозвезда, может позволить себе все, что угодно, а если она не добьется своего, опять превратится в Жозефину Цински. Этого она допустить не могла. Ни за что.