Незнакомец в зеркале

Скрип… Скрип… словно музыка смерти, идущей, чтобы забрать ее. Это не может быть Тоби! Ведь он парализован! Она просто теряет рассудок. Но скрип все приближался, вот он послышался у самой двери. Затих, выжидая. Что-то упало… Грохот… Треск… потом молчание.

Остаток ночи Джилл провела скорчившись в кресле, боясь шевельнуться.

Наутро она нашла у двери разбитую вазу, свалившуюся со столика в коридоре.

Пришлось вызвать доктора Каплана.

– Как вы считаете, может разум управлять телом? – спросила Джилл.

Доктор недоумевающе взглянул на нее.

– В каком смысле?

– Если бы Тоби захотел, очень захотел встать с постели…

– Один? Без посторонней помощи? В его теперешнем состоянии? – недоверчиво хмыкнул доктор. – Он совершенно беспомощен. Парализован!

Но Джилл все еще не была убеждена:

– Если… если он усилием воли попытался встать… если посчитал, что должен это сделать…

Доктор Каплан покачал головой:

– Конечно, мозг командует телом, но если моторные импульсы блокированы, если мышечные волокна, по которым идут эти команды, не действуют, ничего не происходит.

– Вы не верите, что объект можно передвигать усилием мозга? – настаивала Джилл.

– Имеете в виду психокинез? Конечно, сейчас проводится множество экспериментов, однако убедительных доказательств еще никто не смог представить.

Но на полу возле двери валялись осколки разбитой вазы.

Джилл хотела обо всем рассказать доктору: о ледяном воздухе, проникающем во все поры, о скрипе колес в коридоре, но побоялась – вдруг ее сочтут сумасшедшей?! Но может, это правда? Что, если она и в самом деле больна? Теряет рассудок?

После ухода доктора Каплана Джилл подошла к зеркалу и была потрясена тем, что увидела. Запавшие щеки, огромные глаза на бледном костлявом лице. Если она будет так продолжать, то умрет гораздо раньше Тоби.

Джилл подняла прядь потерявших блеск, уныло повисших волос, взглянула на обломанные, расслоившиеся ногти. Что будет, если Дэвид увидит ее такой? Нет, нужно начать следить за собой.

И Джилл дала себе слово, что с этого дня будет раз в неделю посещать косметический салон, есть три раза в день и спать по восемь часов.

На следующее утро Джилл поехала в косметический салон. Она очень устала и задремала было под монотонное жужжание сушилки для волос, но тут же начался кошмар. Она в постели… спит… Слышится скрип… Вот он медленно поднимается, движется к ней, злобно ухмыляясь, костлявые руки тянутся к ее горлу.

Джилл проснулась с диким криком, перепугав всех посетителей, и выбежала на улицу, даже не дав расчесать себе волосы.

После пережитого ужаса Джилл боялась покидать дом. И боялась в нем оставаться.

Что-то странное происходило с ее головой. Дело было не только в непрерывной боли – Джилл постоянно все забывала: спускалась за чем-нибудь на первый этаж, заходила на кухню и тупо останавливалась, не зная, зачем пришла. Память начинала вытворять с ней странные шутки. Как-то сиделка Гордон о чем-то заговорила с ней; Джилл удивленно глядела на женщину, не понимая, что тут делает медсестра, и внезапно вспомнила. Режиссер ждет Джилл на съемочной площадке. Она попыталась повторить свою реплику:

– Боюсь, не очень хорошо, доктор. – Нужно поговорить с режиссером, выяснить, в каком ключе тот посоветует играть…

Но странная женщина держала ее за руку и повторяла:

– Миссис Темпл! Миссис Темпл! Вы хорошо себя чувствуете?

И Джилл снова оказалась в другом мире, попала из прошлого в настоящее, оказалась в неумолимых тисках ужаса и поняла: больше так продолжаться не может. Нужно проверить, все ли у нее в порядке с головой или Тоби в самом деле способен двигаться, нашел способ держать ее в страхе, пытается убить.

Нужно увидеть его! Джилл вынудила себя пройти по длинному коридору к спальне Тоби. Постояла немного, набираясь мужества, и открыла дверь.

Тоби, как всегда, лежал на постели. Сиделка обтирала его мокрой губкой. Увидев Джилл, она удивилась:

– Ах, это вы миссис Темпл? Посмотрите, каким молодцом держится наш больной!

Джилл присмотрелась к неподвижной фигуре.

Руки и ноги Тоби, сморщенные, усохшие, выглядели некими странными придатками, отходящими, словно сухие ветки, от костлявого изуродованного торса; между ногами, как длинная змея, лежал бесполезный пенис, уродливый и вялый. Кожа уже не была такой желтой, но широкая идиотская улыбка по-прежнему рассекала лицо. Тело было мертво, но глаза! Живые, лихорадочно яркие, перебегающие с предмета на предмет; полные ненависти, умные глаза, выражавшие железную решимость. Они говорили, и Джилл отчетливо понимала каждое слово. Доктор сказал тогда, что разум Тоби не поврежден. Парализованный неподвижный человек мог думать, чувствовать, ненавидеть… И замышлять месть, планировать способы уничтожить Джилл. Тоби хотел погубить ее, а она желала смерти мужа.

И глядя в эти полные презрения глаза, она словно слышала: «Вот увидишь, я убью тебя…» – и чувствовала захлестывающие ее волны ненависти, будто тяжелые удары.

Джилл еще раз взглянула в эти глаза, вспомнила разбитую вазу и поняла, что ее кошмары вовсе не были снами. В смертной схватке один из них должен погибнуть.

Глава 34