Незнакомцы

«Вот как они намерены контролировать маму, – поняла Эмма. – Они по-прежнему думают, что это её дети. Те, кто здесь заправляет, не в курсе, почему она осмелилась сказать правду несколько минут назад, – но они хотят напомнить ей, что на кону стоит их жизнь».

У Эммы пошёл мороз по коже, потому что на кону с самого начала стояла жизнь ИХ ВСЕХ.

Несколько секунд назад мама шепнула ей на ухо:

– Логика и любовь в конце концов победят. А пока я хочу, чтобы ты позаботилась о брате. Точнее, о братьях. Верь мне.

И Эмма ей поверила. Но сейчас мама привалилась к спинке кресла, к которому была прикована, и её отчаяние передалось Эмме, как заразная болезнь.

– Я думала, твоё послание означает, что дети спасены! – прошипела она, обращаясь к Джо. – Иначе я бы не стала…

– Тише! – взмолился Джо. – Прости! У меня был план!

«Был, – подумала Эмма. – Прошедшее время».

Он тоже сдался?

– Джо, а у вас нет ещё каких-нибудь электронных штучек, чтобы отвлечь охрану? – спросила Эмма. – Мы можем подбросить их в толпу. Или…

– Та штука, которую я бросил, просто муляж, – ответил Джо.

– Но вы же собрали механическую ящерицу! – напомнила Эмма. – И что, больше ничего нет?

– Всё это требует времени! – прошептал Джо. – А нам некогда! – Он беспомощно выворачивал карманы. – У меня есть проволока, винты, несколько детских безделушек, из которых я рассчитывал что-нибудь собрать… бенгальские огни, петарды, которые остались с Четвёртого июля… детали «Лего», резинки, верёвочка… ну какой прок от этого сейчас?

Не будь ситуация такой жуткой, Эмма подумала бы: «Бенгальские огни и детали конструктора? Как же Джо похож на меня!» Но теперь она подумала: «Он ничего не может».

Натали подбежала к ним в то самое время, когда Чез, Эмма и Финн неохотно отходили от мамы.

– Они ведут детей на сцену, – сообщила она. – Я слышала, как ненастоящая моя мама – в смысле судья – сказала, что свет направят на миссис Грейстоун, только когда дети окажутся прямо рядом с креслом. Им нужен драматический эффект. Но нельзя, чтобы они увидели тут всех вас! Может, мне подбежать к моей ненастоящей маме и заговорить с ней, чтобы немножко потянуть время? – её голос дрогнул. – Я ещё не знаю, что сказать, но…

– Натали, – произнесла мама, полным отчаяния голосом, – мы не вправе требовать от тебя жертв. Это слишком большой риск, и любая мать увидит разницу. Вы все… и ты, Джо, спасайтесь!

Джо упрямо лежал на полу и возился с винтами. Теперь он как никогда нравился Эмме.

– Кем надо быть, чтобы не откликнуться, когда зовут собственные дети? – насмешливо произнесла судья Моралес.

«Но у мамы нет работающего микрофона, поэтому никто бы и не услышал, даже если бы она откликнулась, – подумала Эмма. – Судья просто хочет выставить её плохой матерью!»

Мама, задрожав, опустила голову.

– Надежда ещё есть, – прошептала она, грустно усмехнувшись. – Они оставят меня в живых, потому что я знаю кое-что, что им интересно. Но эти дети… они имеют ценность, только если…

Она имела в виду, что дети Густано имеют ценность для правительства лишь в том случае, если их считают её настоящими детьми. И они мигом лишатся защиты, если правители увидят Чеза, Эмму и Финна Грейстоунов.

«А вдруг Густано сами себя выдадут, когда приблизятся к маме?» – подумала Эмма.

Мама всё-таки походила на миссис Густано. Если они действительно две разные версии одной и той же женщины – эта мысль причиняла Эмме боль, но вряд ли стоило отрицать факты, – значит, мама и Кейт Густано, скорее всего, генетически идентичны. Точно так же, как две Натали Мэйхью. Точно так же, как госпожа Моралес и судья Моралес, неоспоримо обладающие одним набором генов.

Но во всём остальном госпожа Моралес и судья Моралес не походили друг на друга. И возможно, между мамой и Кейт Густано тоже имелась какая-то разница. Наверняка у Кейт Густано и у её детей есть какие-то особые любимые словечки и уникальные воспоминания, которые отличаются от словечек и воспоминаний мамы, Эммы, Финна и Чеза – просто потому, что они живут в разных местах и разной жизнью.

Дети Густано заметят, что мама Грейстоунов ведёт себя не так, как их мама. Если Финн Густано походит на Финна Грейстоуна, он немедленно выпалит: «Это совсем не наша мама, она просто похожа на неё!»

И тогда Финн, Эмма и Рокки Густано будут в огромной опасности.

Эмма смотрела на трёх упирающихся детей в кругу света (охранники пихали их и толкали вперёд, к сцене). Толпа с готовностью расступилась. Люди боялись не только охраны, но, казалось, и маленьких Густано.

«Из-за мамы, – со сжавшимся сердцем подумала Эмма. – Они считают, что дети опасной преступницы тоже опасны».

Толпа не проявляла никакого сочувствия к рыдающему маленькому Финну Густано, у которого дрожали губы и текло из носа. Она не проявляла сочувствия ни к Эмме Густано, которая крепко держала братишку за руку, ни к Рокки Густано, который оборонительным жестом обнимал за плечи брата и сестру.

Все трое были соединены наручниками.