Незримые

И окатил их ощущением прожитой недели, такой, какой еще не бывало, семи благословенных дней с того момента, как они отыскали под собственными ногами воду, и пока небо над их головами не разверзлось. Дни, полные богатства и отчаянья, раз и навсегда доказавшие, что они сами сидят на веслах своей судьбы. С начала июня до конца июля остров стоял бурый, как в ноябрьский день. Теперь же он зазеленел небывало ярко, даже Розовый сад утратил красноту. Дальше солнце и дождь сменяли друг дружку, и сенокос выдался скудный. На близлежащих островках травы тоже было мало, однако если уж забивать скотину, то лучше перед Рождеством, чем посреди лета. И как-то раз после обеда, когда Ингрид лежала на спине рядом с матерью, на скошенной траве в Паршивом саду, ей пришло в голову, что они выжили и теперь, когда им подарена новая свобода, пора задать решающий вопрос: почему у нее нет братьев и сестер?

Приподнявшись на локтях, Мария сказала, что дети не просто появляются, их даруют, они – дар. Ингрид – хотя что-то подсказывало ей, что лучше промолчать, – спросила, почему тогда некоторым даруют, а другим нет.

– Тебе чего, не хватает, что ли, кого-то? – язвительно спросила мать, но переменила тон и спросила, помнит ли Ингрид, как у них в прошлом году гостила Нелли и как Нелли, возвращаясь домой, плакала. Это потому что на Баррёе ее не дразнили из-за заикания, даже Ларс не дразнил, и это благодаря ей, Марии, так что зря Ингрид напридумывала себе Бог весть что.

Ингрид непонимающе смотрела на нее.

– Вот тебе и братья с сестрами, – многозначительно проговорила Мария. Ингрид хотелось выяснить, что это означает, ее будто тянуло снова услышать, что одиночество чего-то стоит, но на лицо ее упала тень – это Ларс неслышно подошел, заслонив собой солнце. Мария прищурилась и спросила, где дедушка.

– Ушел, – ответил мальчик.

Штаны были ему велики, штанины Барбру обрезала, а держались штаны на подтяжках, которые Барбру плела из ниток для верхней подборы, Ларс весь день так и ходил – полураздетый, босой и неуемный, тело у него было как у взрослого, хотя ему исполнилось только семь лет и он собирался в школу.

– Куда? – спросила Мария.

– Туда.

Мария вгляделась туда, куда показывал мальчик. В эту часть острова Мартин никогда не ходил, туда вообще никто не ходил – к Карвике и развалинам там. Но глаза никак не находили того, кого искали, поэтому Мария поднялась, стряхнув с юбки травинки, и всмотрелась внимательнее, а потом, тихо охнув, бросилась бежать. Ингрид с Ларсом изумленно смотрели ей вслед.

Глава 36

Мартин, человек, который никак не мог толком согреться, лег отдохнуть в тени, и похоже было, будто он спит, как обычно спал, недоставало лишь кошки Карнут у него на животе.

Мария обернулась и велела детям не идти дальше, нашла глазами мужа: отложив косу, он спокойно шагал к ним. Барбру вышла из дома и остановилась, выжидая. Все появились точно по команде.

Опустившись на колени возле отца, Ханс дотронулся до его щеки. Все молчали. Ханс выпрямился, посмотрел на Ларса и сказал, что он должен помочь ему принести кое-что с новой пристани. Ингрид слышала, как они разговаривают. Ларс рвался помогать, отец что-то объяснял, но Ингрид не расслышала.

Они принесли приставную лестницу, которой пользовались, копая колодец, и пару подстилок, на которых спали шведы. Ханс расстелил одну подстилку на лестнице, вместе с Барбру они переложили отца на нее, укрыли второй подстилкой, подняли лестницу и донесли его до лодочного сарая, а там положили на вальцы, где обычно стоял ялик. После они закрыли обе двери и люк в полу, чтобы внутрь не пробрались птицы.

На следующее утро они двумя лодками выдвинулись на Хуведёю. Барбру с Хансом сели на весла в самом большом ялике. На корме расположились Ингрид с Марией, на форпике пристроился Ларс, совершенно потерянный. На буксир они взяли плоскодонку, в которой лежала лестница с Мартином. На море был штиль.

Они причалили к маленькой пристани возле фактории. Ханс сходил за пастором Юханнесом Малмберге и помог тому спуститься по крутой лестнице на пристань. Пастор по очереди пожал им руку и произнес слова утешения, которые говорил много раз и к которым так и не привык. Пароход как раз недавно привез лед, поэтому тело можно положить в погреб со льдом.

– Вы привезли одежду?

Да, они захватили узел с одеждой, праздничным нарядом Мартина.

Значит, осталось только гроб заказать?

Конечно, деньги у них есть.

Ханс и Барбру отнесли лестницу с лежащим на ней отцом в погреб со льдом и положили ее на козлы, поставленные среди высоких, облепленных опилками штабелей льда – прошлой зимой лед вырезали из озера далеко на материке, лед пережил даже это лето, жаркое, другого такого и не упомнишь, здесь, внутри, было прохладно и совсем тихо.