Незримые поединки

Поступок Прасковьи Ивановны Щеголевой — выдающийся подвиг. Хорошо понимаю ее чувства, когда она оказалась с глазу на глаз с врагом. Советский человек, патриот своей земли столкнулся с теми, кто хотел уничтожить Советскую власть, поработить советский народ. В данном случае, по моему мнению, летчик Мальцев в представлении Прасковьи Ивановны был не просто нашим летчиком — он олицетворял собой Советскую власть, страну, Родину, ее армию…

Я рад, что в Воронеже и Семилуках свято чтят подвиг П. И. Щеголевой, что правду о ней мы узнали благодаря нелегкому труду чекистов. Память о ней будет жить вечно, подвиг ее незабываем…

Я, старый солдат, скажу так. «Не запугать, не сломить тот народ, у которого есть такие люди, подлинные патриоты своей страны, что способны поступить как простая русская женщина Прасковья Ивановна Щеголева…

П. И. Батов, генерал армии,

дважды Герой Советского Союза.

I

В начале шестидесятых годов попалось майору Мартыненко старое, давно, забытое дело.

В селе Семилуках, во дворе одного из домов, он увидел солдатскую могилу. К звездочке, увенчивающей кирпичную пирамидку, была прикреплена фотография женщины.

— Кто тут похоронен? — спросил он встречного мужчину.

— Прасковья Щеголева и ее дети… Растерзаны фашистами.

Майор вспомнил, что в архиве он встречал фамилию Щеголевой.

Виктор Александрович перелистал дело. Кроме Щеголевой в нем упоминался летчик самолета ИЛ-2, которого сбили фашистские зенитчики в 1942 году. Горящий самолет упал на берег Дона, а раненый летчик кем-то был выдан врагу. В одном из документов говорилось, что в селе Семилуках фашисты расстреляли целую семью, спасшую пилота.

Есть ли связь между Прасковьей Щеголевой и летчиком? Кто в таком случае выдал его фашистам?

К выяснению возникших вопросов Мартыненко побудило и еще одно обстоятельство, чисто личное: Виктор Александрович во время войны служил в авиации штурманом. Он и члены его экипажа на собственные деньги приобрели легкий ночной бомбардировщик и громили врага в небе Кубани, под Севастополем, на просторах Белоруссии, на переправах Вислы и в районе Данцига. На счету у Виктора Александровича 344 боевых вылета.

Доложив генералу, майор на машине отправился в Семилуки. Подъехал к небольшому белому дому на окраине села. Во дворе, под вишневыми кустами, высился могильный холмик.

Мартыненко долго стоял у могилы. Вдруг он услышал чьи-то шаги. Обернулся — к нему приближалась старушка.

Они поздоровались.

— Вы знали Щеголеву? — спросил Мартыненко.

— Она моя сестра, — ответила старушка.

— Вы, значит, тоже Щеголева?

— Нет, мы Крымовы… Меня Екатериной Ивановной зовут.

«Крымовы», — повторил про себя майор и вспомнил хорошо знакомого ему секретаря Россошанского райкома партии Михаила Ивановича Крымова. Подумал: «Может, родственники?» Но от вопроса воздержался. Спросил о другом:

— Далеко отсюда упал самолет?

— Как далеко… Вон там, под забором…

II

«Семилуки сразу за Доном, от Воронежа рукой подать, — записывал майор Мартыненко в свой блокнот. — Любой горожанин, пожалуй, знает это большое и красивое село. Меня заставили задуматься такие цифры. В 1941—1945 годах Семилуки отправили на войну 1246 своих сынов и дочерей. 467 человек из них отдали жизнь за свободу и независимость Родины… Среди семилукцев — два Героя Советского Союза, три полных кавалера ордена Славы… Сотни сельчан отмечены боевыми орденами и медалями».

В блокноте Мартыненко — записи бесед, характеристики, раздумья. Поиски его, по существу, только начинались, и начинались они со встреч с участниками войны.

…Запись в блокноте Мартыненко: