Незримые тени

– Но… – от потрясения она замолчала, не в состоянии подобрать нужные слова, а потом разразилась такими рыданиями, что с кухни прибежала Урсула, испугавшись, что с хозяйкой случилась беда. Деметрий отправил ее обратно, уверив, что ей больше стоит сейчас беспокоиться о завтраке для Марины.

Он терпеливо ждал, пока пройдет этот приступ радости и неверия, поглаживал жену по плечам и голове, а затем вытер ей мокрые щеки.

– Я люблю тебя, – выдавила она. – Я очень счастлива, слышишь меня, Деметрий?

Он слышал. Затем наклонился и обнял ее, чтобы не пришлось говорить слов, которых ему все еще не хотелось произносить. Но она восприняла этот жест как проявление любви и благодарно прижалась к нему.

А вдруг это тоже будут близнецы? Размечтавшись, Марина унеслась далеко в своих фантазиях. У них будет много детей. Как же она ждала этого!

Вот Бог и услышал ее молитвы.

Когда жена уснула после завтрака, Деметрий какое-то время неподвижно сидел около нее, глядя на ее безмятежный профиль, а потом встал и приблизился к окну.

Сквозь ветки с распускающимися почками виднелся старый маяк. Словно желая тронуть его рукой, Деметрий прикоснулся к оконному стеклу, но ощутил лишь холод под пальцами. Он фокусировал взгляд то на стены маяка, то на собственное отражение, словно сливаясь с ним.

Значит, он все-таки станет отцом.

Деметрий попытался произнести это слово про себя на разные лады, а потом и вслух. Скоро их жизнь, нет, его жизнь изменится, и это неизбежно.

Он представил, как берет новорожденного младенца на руки, баюкает, напевает колыбельную. Вот они вместе с Мариной прогуливаются вдоль океана, разговаривают о будущем их ребенка или, например, сидят в городском кафе на улице, под зонтиком, а мимо идут их знакомые и приветливо машут им.

Деметрий внезапно покрылся ледяным потом. Его стала бить мелкая дрожь, а во рту появился противный металлический привкус. Он поразился этой реакции.

Ему не должно быть страшно. Он справлялся и не с такими трудностями. Это всего лишь младенец. Плод, который еще не сформировался!

И еще ему известно все о своих и чужих страхах, поэтому он просто обязан взять себя в руки. Если понимаешь причину, то бороться с ней гораздо легче. А он как раз понимал.

– Ты довольно жалок, – сказал Деметрий своему отражению. – Если еще не готов быть отцом и мужем, по крайней мере оставайся хорошим врачом. Это тебе по плечу?

Он осторожно оглянулся и тихо приблизился к постели. Марина спала глубоким сном. На ее лице появилось новое выражение, которого раньше он не замечал. Кажется, жена была по-настоящему счастлива. Деметрий в какой-то степени позавидовал ей. Сам он редко испытывал счастье, и это терзало его. Казалось бы, что проще? Если хочешь быть счастливым – будь таким!

Вспомнились слова Софии, когда она посмеялась над ним и сказала, что он зануда. Видимо, так оно и есть. Хорошо, что он еще не начал ворчать и изводить близких.

У него еще есть время. Около семи-восьми месяцев, чтобы подготовиться и осознать новую роль.

Больше он не будет убегать.

Никогда.

Когда новость о беременности Марины достигла ушей тети Агаты, она тут же устроила небольшой прием, чтобы отпраздновать радостное событие.

На входе в дом Марину и Деметрия осыпали лепестками роз, словно они были молодоженами, а потом скрипач заиграл веселую музыку. Побывав в объятиях тетушки Агаты, крепко поцеловавшей каждого из них, они прошли в гостиную, где уже накрыли стол.

Окна были приоткрыты, и в комнаты врывался ветер, отчего пламя свечей словно пританцовывало. Кажется, достали весь спрятанный хрусталь и фарфор, чтобы придать вечеру особую торжественность.

Многие гости уже сидели за большим круглым столом. Была там и София. Деметрий сразу заметил, какие глубокие тени залегают у нее под глазами. Она осунулась и похудела. Он не на шутку встревожился. София не должна выглядеть такой потерянной. Это просто не в ее природе.

Он оставил Марину, извинившись, и сел рядом с сестрой. Она пила красное вино, и, кажется, это был не первый бокал.

– Твоя жена хорошо выглядит. Разве ее не тошнит постоянно? – спросила она, делая глоток вина.

– Я даю ей особую микстуру. София, я очень обеспокоен. Ты плохо себя чувствуешь.

Это был не вопрос. Она перевела на него взгляд. Ее густо накрашенные ресницы затрепетали, и часть краски немного осыпалась на веки. Деметрию захотелось взять сестру за руку и увести отсюда, туда, где не будет всех этих людей.

– Перестань, – она слабо улыбнулась. – Тебе сейчас нужно не обо мне беспокоиться.

– Но я не могу не беспокоиться. Я чувствую, нет, знаю, что тебе плохо. И предпочел бы, чтобы ты рассказала об этом сама.

София посмотрела на опустевшее дно бокала и протянула его брату.

– Будь так добр, налей еще.

Деметрий помедлил, затем взял бокал и наполнил его.

– Не в моих правилах читать нотации, но я не позволю тебе страдать. Где твой муж?

София скривилась.

– Он… занят. Слишком много работы. Впрочем, как и у тебя. Не так ли?

Он встретил ее упрекающий взгляд и чуть не застонал: в его глубине читалась невыразимая боль. Как же он мог упустить это?

– Прости меня… прости…