Нф-100: Изобретатель смысла

Первый мертвец встретился лишь через час пути - Тромсен специально снизил скорость, чтобы пассажиры могли рассмотреть его получше. Был это конгар как конгар: тощий, грязный, с лицом, которое даже в смерти сохранило недоумевающее выражение. "Что я сделал такого, чтобы валяться мёртвым у обочины?" - казалось, спрашивал он, и сам же себе отвечал: "Да ничего".

Одет он был в красную фирменную футболку с рекламой вишнёвой колы. "Радуйся жизни с новым потрясающим вкусом!" - гласил слоган.

-  Одну химию рекламируют,  - посетовала сидящая рядом с перфектой пожилая женщина.  - В наше время такого не было. Лимонад был, а химии не было. Оттого и зубы целые.

Действительно, рот у неё был полон зубов. Это были превосходные протезы, изготовленные в Новой Трое. Женщина лгала.

Постепенно мёртвые стали попадаться чаще. По одиночке или грудами, они валялись как попало, без всякого плана. Чисто конгарский подход: ни аккуратных братских могил, ни рвов с известью, сплошная неорганизованность. Время от времени автобус потряхивало. Должно быть, под колёса попадали чьи- нибудь отрубленные ноги или целое туловище.

Тромсен тем временем добросовестно исполнял обязанности экскурсовода:

-  Справа от нас,  - гундосил он в микрофон,  - вы можете увидеть горы трупов. Слева от нас вы можете увидеть... гм... тоже горы трупов. Спереди...

-  Дайте угадаю,  - раздался насмешливый голос господина в чёрном.  - Спереди тоже горы трупов, так ведь? Какая разнообразная экскурсионная программа! Она, безусловно, стоит каждой драхмы из тех пятидесяти, что я за неё отдал!

Но недовольных, кроме него, не нашлось. Пассажиры автобуса разглядывали мертвецов с неослабевающим интересом, отмечали наиболее интересные позы и обсуждали причины смерти. Кое- что, правда, вызвало возмущение у родителей с детьми: так, конгара, у которого задралась сзади рубашка - так, что были видны голые ягодицы - они осудили единодушно.

-  Стыд и срам!  - объявила на весь автобус мамаша, закрывая четырёхлетнему сыну глаза.  - Трудно ему, что ли, было прикрыться напоследок?

Но таких вопиющих непристойностей было не так уж и много. Напротив, конгарские мертвецы зачастую возлежали в весьма достойных эстетичных позах, свидетельствующих о том, что последние мгновения жизни они отдали, сражаясь отважно и без тени страха. Набросок одной позы захотела сделать девушка- художница, сидевшая рядом с перфектой. Сначала Тромсен был против остановки, но, увидев десятидрахмовую бумажку, передумал.

Сцена, которую хотела сохранить для себя девушка, действительно многое обещала в художественном отношении. Два конгара одновременно пронзили друг друга копьями и после смерти так и остались стоять - Бог знает, почему.

-  Потрясающе!  - шептала художница, чей карандаш так и порхал по блокнотному листу.  - Какая жизненность, какое правдоподобие! Воистину, всё, что можно написать маслом на холсте - лишь жалкое подобие шедевров самой Жизни!

Как только она закончила набросок, сафари продолжилось. Вскоре на горизонте замаячила громада Торакайского холма.

-  Всем приготовиться,  - велел Тромсен.  - Помните: мне платят за убитых, не за раненых.

То, что последовало за этим, Гиркас позднее вспоминал, как настоящий хаос. Автобус подъехал к холму, пассажиры высыпали из него вооружённые кто чем, и началась пальба. Стреляли они по конгарам, которые, завидев экскурсию Тромсена, ссыпались с холма настоящей лавиной. Сначала казалось, что экскурсантам легко удастся сдержать их натиск, но спустя пару минут Тромсен скомандовал отбой.

Как бы разумно это ни было, призывом этим он подписал себе смертный приговор. Началась паника, все рванули напролом, в результате чего самого Тромсена, а также Гиркаса, Конкаса и перфекту просто- напросто оттёрли от автобуса. Гиркас успел подбежать к дверям, но они захлопнулись прямо у него перед носом.

А с холма к ним спускалась делегация, возглавлял которую конгар с серебристой штуковиной в руках.

-  Попался, наконец!  - воскликнул он, завидев Тромсена.  - Вот Конкас будет доволен! А вы,  - обратился он к Гиркасу и остальным,  - вы здесь на кой?

-  Я - Дун Сотелейнен,  - сказал Гиркас, стараясь выглядеть посолиднее.  - А это мои спутники.

-  Дун Сотелейнен?  - поднял бровь конгар.  - Ну, если так, ладно. А спутники твои теперь наши пленники. Да и сам ты, если будешь артачиться, мигом ухлопаю, понял? А ну, вперёд!

-  Давайте будем вести себя, как цивилизованные люди,  - попыталась урезонить его перфекта.

-  А зачем?  - удивился конгар.

И понукаемые конгарами Гиркас, Конкас и перфекты принялись подниматься по холму.

Лагерь Бати представлял собой гигантское сборище юрт всех цветов и размеров. Как и во всех конгарских поселениях, здесь было невероятно грязно. Под ногами хлюпали помои, то и дело кто- то поскальзывался на картофельной кожуре или попадал ногой в ведро с нечистотами.

Шум на Торакайском холме звучал неописуемый. Были здесь и крик, и лай, и младенческий плач, и треск дерева, и скрежет металла, а над всем завывал популярный шлягер, доносившийся из подвешенного на столбе мегафона.