Ни единою буквой не лгу: Стихи и песни

Ты выйдешь ко мне осторожно,

Когда я тебя на руках унесу

Туда, где найти невозможно?

Украду, если кража тебе по душе,—

Зря ли я столько сил разбазарил?!

Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,

Если терем с дворцом кто-то занял.

«День-деньской я с тобой, за тобой…»

День-деньской я с тобой, за тобой —

Будто только одна забота,

Будто выследил главное что-то —

То, что снимет тоску как рукой.

Это глупо — ведь кто я такой?!

Ждать меня — никакого резона,

Тебе нужен другой и — покой,

А со мной — неспокойно, бессонно.

Сколько лет ходу нет — в чем секрет?!

Может, я невезучий — не знаю!

Как бродяга, гуляю по маю,

И прохода мне нет от примет.

Может быть, наложили запрет?

Я на каждом шагу спотыкаюсь:

Видно, сколько шагов — столько бед.

Вот узнаю, в чем дело, — покаюсь.

«Запомню, оставлю в душе этот вечер…»

Запомню, оставлю в душе этот вечер —

Не встречу с друзьями, не праздничный стол:

Сегодня я сам — самый главный диспетчер,

И стрелки сегодня я сам перевел.

И пусть отправляю составы в пустыни,

Где только барханы в горячих лучах,—

Мои поезда не вернутся пустыми,

Пока мой оазис совсем не зачах.

Свое я отъездил, и даже сверх нормы.

Стою, вспоминаю, сжимая флажок,

Как мимо меня проносились платформы

И реки — с мостами, которые сжег.

Теперь отправляю составы в пустыни,

Где только барханы в горячих лучах,—

Мои поезда не вернутся пустыми,

Пока мой оазис совсем не зачах.

Они без меня понесутся по миру —

Я рук не ломаю, навзрыд не кричу.

И мне не навяжут чужих пассажиров —

Сажаю в свой поезд, кого захочу.

Итак, я отправил составы в пустыни,

Где только барханы в горячих лучах,—

Мои поезда не вернутся пустыми,

Пока мой оазис совсем не зачах.

Растаяли льды, километры и годы —

Мой первый состав возвратился назад.

Он мне не привез драгоценной породы,

Но он возвратился, и рельсы гудят.

Давай постоим и немного остынем —

Я вижу, в пути ты не встретил реки.

Я сам не поехал с тобой по пустыням —

И вот мой оазис убили пески.

Романе

Она была чиста, как снег зимой.

В грязь соболя! Иди по ним — по праву…

Но вот мне руки жжет ее письмо,

Я узнаю мучительную правду.

Не ведал я: страданье — только маска,

И маскарад закончится сейчас.

На этот раз я потерпел фиаско,—

Надеюсь, это был последний раз.

Подумал я: дни сочтены мои,

Дурная кровь в мои проникла вены.

Я сжал письмо, как голову змеи,—

Сквозь пальцы просочился яд измены.

Не ведать мне страданий и агоний,

Мне встречный ветер слезы оботрет,

Моих коней обида не нагонит,

Моих следов метель не заметет.

Итак, я оставляю позади,

Под этим серым неприглядным небом,

Дурман фиалок, наготу гвоздик

И слезы вперемешку с талым снегом.

Москва слезам не верит и слезинкам —

И не намерен больше я рыдать.

Спешу навстречу новым поединкам

И, как всегда, намерен побеждать!

Она была в Париже

Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу.

Наверно, я погиб: робею, а потом —

Куда мне до нее, она была в Париже,

И я вчера узнал — не только в нем одном.

Какие песни пел я ей про Север дальний!

Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на «ты»,

Но я напрасно пел о полосе нейтральной —

Ей глубоко плевать, какие там цветы.

Я спел тогда еще — я думал, это ближе,—

«Про счетчик», «Про того, кто раньше с нею был»…

Но что ей до меня: она была в Париже —

Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил.

Я бросил свой завод — хоть, в общем,

был не вправе,—

Засел за словари на совесть и на страх…

Но что ей до того: она уже в Варшаве —

Мы снова говорим на разных языках…

Приедет — я скажу по-польски: «Проше, пани,

Прими таким, как есть, не буду больше петь…»

Но что ей до меня: она уже в Иране,—

Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!

Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осло.

Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..

Кто раньше с нею был и тот, кто будет после,—

Пусть пробуют они, я лучше пережду.

«Мне каждый вечер зажигают свечи…»

Мне каждый вечер зажигают свечи,

И образ твой окуривает дым.

И не хочу я знать, что время лечит,

Что все проходит вместе с ним.

Теперь я не избавлюсь от покоя:

Ведь все, что было на душе, — на год вперед,

Не ведая, она взяла с собою —

Сначала в порт, а после — в самолет…

В душе моей — пустынная пустыня.

Так что стоите над пустой моей душой?!

Обрывки песен там и паутина.

А остальное все она взяла с собой.

В моей душе все цели без дороги,

Поройтесь в ней — и вы найдете лишь

Две полуфразы, полудиалоги,

А остальное — Франция, Париж…

И пусть мне вечер зажигает свечи,

И образ твой окуривает дым…

Но не хочу я знать, что время лечит,

Что все проходит вместе с ним.

«Люблю тебя сейчас…»

Люблю тебя сейчас,

Не тайно — напоказ.

Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю.

Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,

А в прошлом — не хочу, а в будущем — не знаю.

В прошедшем «Я любил» —

Печальнее могил,

Все нежное во мне бескрылит и стревожит.

Хотя поэт поэтов говорил:

«Я вас любил: любовь еще, быть может…»

Так говорят о брошенном, отцветшем —

И в этом жалость есть и снисходительность,

Как к свергнутому с трона королю.

Есть в этом сожаленье об ушедшем

Стремленьи, где утеряна стремительность,

И как бы недоверье к «Я люблю».

Люблю тебя теперь —

Без пятен, без потерь.