Ни слова о магах

— С той стороны, — сказал он. — Это не наша стрела. Хурхас выбрался из-за стола, подошел к воину, взял стрелу, внимательно ее осмотрел. Сказал:

— Я видел такие совсем недавно. У немых дикарей, атаковавших нас недалеко от замка. Я сразу заподозрил, что они служат Назлуху.

— Мы в осаде, — сказал Легорн.

— И до сих пор не видели врага.

— Пурга. — Теткур пожал плечами, показывая, что ничего не может поделать с непогодой.

— Пошлите разведчиков, — предложил Джош.

— Двое наших уже вышли за стену. И не вернулись.

— Ладно, Теткур. Возвращайся на пост. — Легорн слегка кивнул. — Если что-то случится, немедленно сообщай.

— Да…

Когда воины ушли, Хурхас обвел взглядом хмурые лица товарищей и подытожил:

— У нас уже есть жертвы.

— Двое пропавших без вести и один раненый, — уточнил Легорн.

— И тысяча слепых, — заметил Джош, криво усмехаясь.

Потом они долго сидели, негромко разговаривая, слушая непогоду. Стас, отложив гитару, молчал, в беседу не вмешивался. Напротив дремал Рудгер. Задумчивый Джош вертел в руках кухонный нож, играл острым лезвием. Легорн недовольно косился в его сторону — не нравился ему этот чужак.

После полудня ветер вроде бы стал стихать.

— Пойду огляжусь, — сказал Хурхас, поднимаясь.

— Я с тобой, — тотчас откликнулся Легорн.

Стас вспомнил стрелу с клыком-наконечником, посмотрел в залепленное снегом окно и решил никуда не ходить.

— Ты останься, — сказал ему маг, и Стас кивнул. — Мы скоро вернемся.

Легорн накинул плащ, подбитый мехом, подхватил меч и направился к дверям. Старый Зелд последовал за ним. Хлопнула дверь, стихли шаги, и в комнате установилась тишина. Джош все игрался с ножом, Стас молча следил за его руками, Рудгер спал.

Через несколько минут стрелку наскучила забава, он отложил нож и глянул Стасу в лицо.

— Кто ты? — спросил Джош.

Стас, не зная, что на это ответить, пожал плечами.

Стрелок отвел взгляд и признался:

— Когда ты играешь, со мной что-то происходит. Что-то… — Он помолчал. — Я не знаю… не могу объяснить… Словно кто-то ворочает во мне лопатой, перемешивает внутренности. Становится так неспокойно, неуютно. Но хорошо…

Они помолчали.

Чтобы чем-то себя занять, Стас взял гитару. Джош, отвернувшись к окну, слушал тихие переборы, вплетающиеся в шум ветра.

— А кто ты? — спросил Стас.

— Я… — Джош на мгновение повернулся к нему, блеснули холодные глаза. — Я… убийца…

Стас выдержал паузу. Заметил негромко, словно говорил с собой:

— Здесь все убийцы… И Хурхас, и Легорн, и Зелд. Каждый убивал.

— Они воины, — не согласился Джош.

— Ты тоже.

— Нет. Я убийца. Знаешь, в чем разница?

— Нет.

— Ты сам убивал когда-нибудь?

— Я? Нет.

— Почему?

Стас надолго задумался, пытаясь найти ответ на этот вроде бы простой вопрос. Джош ждал.

— Не знаю, — признался наконец Стас. — Можно назвать десяток причин… Но скорее всего просто потому, что у нас это не принято. Мы не можем. Я не могу…

— А почему?

— Не знаю.

— Люди убивают чужаков, — задумчиво сказал Джош. — Тех, кого или вовсе не считают людьми, или считают людьми второго сорта. Что, впрочем, одно и то же. Со спокойной совестью они уничтожают тех, кто не относится к их племени, к их роду. Чужаки — не люди… А разница между воинами и убийцами в том, что воин убивает только чужаков. А убийца убивает и своих…

— Значит, свои становятся для него чужими?

— Нет. — Стрелок мотнул головой. — Неправильно. Это он становится для них чужим.

Шевельнулся Рудгер, поднял голову, протер глаза. Спросил:

— А где Хурхас?

— Вышел посмотреть, как обстоят дела, — ответил Стас. — Ветер стихает. Снег уже не так густо валит.

— Пожалуй, я тоже схожу посмотрю. Джош, идешь?

— Да.

— Стас, а ты?

Стас хотел было отказаться, но вдруг вспомнил жуткого ночного гостя, белое лицо с дырами глаз, и резко поднялся.

— Да, прогуляюсь. Хватит сидеть, надо размяться.

Они прошли темным длинным коридором, где звуки шагов гулко отражались от стен и свода потолка, где сквозняки оглаживали лицо и поскрипывали старыми незапертыми дверями.

Шагнув на улицу, они наткнулись на охранника — высокого воина с копьем, в латах и шлеме, под которым не было видно лица.

— Где Легорн? — спросил Рудгер у неподвижного воина. Тот, помедлив, вытянул руку, ответил:

— На стене.

— Мы можем туда подняться?

— Конечно. Вон там лестница, увидите.

— Спасибо.

Воин кивнул шлемом и вновь отрешился.

Было холодно. Струилась по земле поземка, вилась вихрями, но небо уже очищалось, тусклый диск солнца проглядывал сквозь тающую пелену. Порой ветер вдруг менял направление, шарахался в сторону, на какое-то мгновение раздергивая снежную завесу, и становились видны обрывки туч и глубокие проталины неба, по-весеннему ясные, светлые.

Они прошли мимо конюшен, мимо покосившихся сараев, с начала зимы полных сена и дров. Смутная серая тень крепостной стены выступила вперед. Опираясь на вбитые меж камней балки, карабкалась вверх пологая узкая лестница, сколоченная из толстых досок. Перил не было, и Стас с опаской встал на первую ступеньку. Остановился, нерешительно глянул наверх.

— Смелей, — подбодрил его Джош.