Ни стыда ни совести

– Да потому что сына нужно было забрать! – выдохнула я ей в лицо. – Вы же знаете, что я одна, и помочь мне некому. Поэтому я приняла лекарство и поползла в школу. И сейчас приползла обратно, чтобы снова лечь в постель и не подниматься с неё до тех пор, пока мне не станет лучше!

Видимо, в этот момент до соседки дошло, что я не собираюсь выгуливать её дитя, поэтому она прибегла к очередному запрещённому приёму.

– Вот, Аня, – обратилась она к дочери, всё это время сидевшей в их Мини-вэне, припаркованному у нашего подъезда, – придётся тебе остаться сегодня без прогулки, потому что наша соседка не хочет с тобой немного погулять! Бедная ты моя! Как же мне тебя жалко!

Но ни меня, ни моего сына ей, видимо, жалко не было, поэтому я не стала слушать дальнейшие причитания и упрёки в свой адрес, а направилась к лифту.

Вероятно, этой наглой женщине было мало той сцены, которую она мне устроила, потому что после этого случая со мной перестали общаться практически все остальные соседи. Наверное, она пустила про меня какую-нибудь сплетню, приукрасив её вымышленными подробностями. Но, признаться, я не стала ни перед кем ходить и оправдываться. В конце концов, презумпцию невиновности ещё никто не отменял. А если кому-то и нравится думать обо мне плохо, что ж, это его право. Насильно мил не будешь. И если я отказываюсь снимать с себя последнюю рубаху для того, чтобы отдать её тому, у кого уже есть соболья шуба, не думаю, что это делает меня плохим человеком. Обидно лишь то, что мою выносливость и фанатичное чувство ответственности ставят мне в укор. Тот факт, что я ради своих детей неоднократно поднималась со смертного одра, вместо поощрения вызывает у других лишь нездоровую зависть.

Наверное, чтобы к тебе хорошо относились, нужно всё время прикидываться немощной. Только тогда тебя будут жалеть и не станут обременять своими проблемами. А если ты, как стойкий оловянный солдатик, справляешься со всеми трудностями, то это заставляет людей считать, что ты с лёгкостью можешь решить и их проблемы тоже. Но только они не знают, что каждый день я иду в бой за свою семью, за своих детей и за свою жизнь, а не за их мелкобуржуазные прихоти.

И мне всё равно, что эти люди обо мне думают. Пусть распускают сплетни, пусть завидуют, пусть ненавидят. Пусть засоряют свою карму, перекрывая шансы на новую жизнь. Ведь, пожалуй, только в этом они видят своё мелочное и подгнившее счастье.

«Кровавое» дело

За свою трудовую деятельность мне пришлось сменить несколько мест работы, и поработать с разными людьми и с разными начальниками. Тяжелее всего работалось с начальниками-женщинами, и лишь одну из них – Валентину Фёдоровну – я могу вспомнить добрым словом. С остальными была просто беда, потому что другие женщины получили свою должность исключительно через постель.

Мне всегда думалось, что такой человек как я: образованный, умный, спокойный, выдержанный, умеющий ладить с людьми и с высокой исполнительской дисциплиной – должен неизменно цениться руководителями. Но это было не так. Через некоторое время после смены места работы я всегда начинала замечать, что вызываю неприкрытую ненависть у начальства (моя беда в том, что я очень сильный эмпат и всегда физически ощущаю чужие эмоции, особенно, если они направлены на меня). Были ли эти эмоции вызваны завистью или же недалёкие начальницы видели во мне явную угрозу своему месту – с уверенностью утверждать не берусь, но не удивлюсь, что так оно и было. И потому эти женщины всячески пытались возвыситься за мой счёт. Унижать и оскорблять меня им доставляло особое удовольствие, а когда я прямо и тактично и исключительно наедине указывала этим дамам, что они несправедливы ко мне, то в ответ слышала лишь одно, что начальник имеет право наказывать своего подчинённого всегда, когда сочтёт нужным.

В отделе кадров той организации, где мне дольше всего пришлось работать, на видном месте висел листок бумаги с цитатой самого Петра I, дававшего указания солдатам о том, как следует вести себя. Там было написано следующее:

«Подчинённый перед лицом начальства должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы своим разумением не смущать начальство».