Ни тени стыда. Часть первая

— Я верю... просто... извини, король Волк... но я, наверное, долго не смогу обнажаться спокойно перед собратьями по полу. Я даже с дядей Гулле или Найрусом, наверное, в баню не стану ходить, хотя очень её люблю.

— Дядей Гулле... А как полное имя?

— Аркабейрам. Гулле это от фамилии Гуллейн.

— Гуллейн. Прям, как у Воина Чести.

— Так я и есть племянник Воина Чести.

Волк отшатнулся так, как отшатнулся бы Блич, выяснись, что собеседник друг теневых охотников.

— Ну, король Волк, — с вызовом спросил подросток, — теперь не станешь подавать мне руки? Как велит ваш дурацкий кодекс.

По лицу Волка было видно, что в нём борются какие-то два противоположных желания. Затем складка на переносице разгладилась, а губы тронула улыбка.

— Братец Блич, слушай, сын за отца не отвечает, а племянник за дядю тем более. Ты ж сам не носишь ливреи стражника? Тогда какие проблемы? Мало ли у кого какие отцы, дяди или деды. Жизнь она, браток, очень изменчива. Вот возьми Секретаря. Ты знаешь, кто был его дед? Не поверишь, хранитель герцогской библиотеки. Престиж, оклад в полторы тысячи золотых, дом как дворец. А вот внук, представь себе, со мной вместе по приютам, чердакам, подвалам да каталажкам скитался. Поэтому вот тебе моя рука, и пошли умываться. Дави в себе страхи в зародыше, а мне не дави нервы своей неприветливостью. Я, чего скрывать, убил уйму людей и стражников. Я убиваю легко и не страдаю после совестью, потому что никогда не поднимаю оружия, если не уверен, что человек виновен. Но...

Виклор сделал паузу, и Блич вдруг заметил, что у казавшегося непробиваемым бандита дрожат колени.

— Но впервые я убивал не мгновенно. Полчаса мой фальчион, задевая потолок, летал над его телом. И, по крайней мере, первые десять минут Бий точно был ещё жив. Я не жалею о своём поступке. И мне было легко это сделать. Но нелегко... нелегко жить теперь с тем, что я это сделал.

Блич пожал протянутую руку и обнял разбойника.

— Извини меня, король Волк... то есть, Викки.

В умывальной комнате Блич поставил себе греться на железную печку полный чан. А Викки, как выяснилось, мог умываться ледяной водой, не чувствуя дискомфорта.

Мышечной массой Виклор был близок Олэ, но только его мышцы были как-то иначе распределены по телу. Он, действительно, напоминал молодого, но уже матёрого волка, которому сбрили шерсть и научили ходить на задних лапах.

С откровенностью мальчика-тени Блич спросил:

— А ты случаем, не оборотень? Хотя бы на четверть?

Виклор засмеялся и попросил принести брошенную рядом с волчьим жилетом дорожную сумку. Когда мальчик принёс, по пути захватив свою именную сорочку из корзины для белья (нечего оставлять подарок тёти в проклятом месте), Виклор достал оттуда заточенную серебряную ложку и чиркнул себя по руке. Ничего не произошло. Блич поспешил извиниться. Виклор сказал, что не стоит.

— Все, поверь, все спрашивают. Половина банды, наверное, так и считает. Да, я могу быть не просто жестоким, а по-звериному жестоким. Да, я люблю волков и вообще зверей. Да, я могу есть сырое мясо и умываться ледяной водой. Но нет. Имел бы я способности оборотня, нашёл бы им лучшее применение, чем разбой. Я — человек. Клятва каторжанина! — Волк сделал знамение каторги, без которого клятва недействительна. — Такой же человек, как и ты, Блич, только с испорченной душой.

— Твоя душа не такая испорченная, как ты считаешь, а я не человек, — открыл Блич.

На лице Виклора появилось виноватое выражение.

— Слушай, будет тебе. То, что твой дядя стражник, печальный факт, я б вообще повесился, узнав такое про родственника. Но это ничего не значит. Ты всё равно человек.

— Да нет, Викки. Я и, вправду, не человек. Не фигурально. Наверное, поэтому я ещё долго обречён то принимать сволочь наподобие старого Бия за благородного спасителя, то подписывать невыгодные себе документы. Это не одна только наивность, просто я не понимаю до конца людей. Очень легко обмануть того, кто тебя не понимает.

И пока Викки смывал кровь с татуированной кожи (здесь Волк знал, в отличие от многих офицеров ночной армии, меру, наколок было всего пять: «Сиротская Доля» между большим и указательным пальцем, «Король Тропы» на груди, знаки вожака и разбойного ремесла на предплечье, и волчий оскал на плече с надписью «кровавым» шрифтом «Я прав»), Блич рассказал, кто он такой и каким манером оказался в столице Блейрона. Не забыл упомянуть и о Чуме теней.

— ...Так что, я — Угроза.

— И что? Я тоже угроза. Ты мне теперь как брат. Парни Тропы они в моей стае. А остальные... извини, подвинься. Не оставляйте при мне дорогих вещей — я их украду. Не оставляйте двери не запертыми — я этим воспользуюсь. Не ходите дорогами герцогства, не заплатив мне дань — я не из позёрства ношу символ разбоя на руке. Я не трону ваших девок — мне это неправедно. Я не причиню обиды вашим старикам и детям — мне это не праведно. Но ваши карманы я обчищу, стоит вам только отвернуться, ваши сундуки обязаны опустеть, если моей банде не хватает денег. И горе вам, если осмелитесь их защищать.