Нянечка против (СИ)

«Ты от меня так просто не избавишься!!!» — думаю я и поджимаю губы, садясь в машину.

Часть 9

Оксану определили в реанимацию, по этой причине мне не помогает увидеть её даже бумажка от следователя. Единственное, что мне обещают: позвонить, как только она придёт в себя и сообщать о её состоянии, если вдруг что-то изменится. Мне хочется ругаться, но я понимаю, что помочь ей ничем всё равно не смогу.

— Оксана Витальевна сейчас спит, ей ввели обезболивающее и снотворное. Она вас не услышит даже! — повторяет мужчина в белом халате, кажется, её лечащий врач, и я просто киваю головой в подтверждение его слов.

Выхожу из больницы и смотрю на Артёма Викторовича. Он стоит, прислонившись к капоту свой намытой до блеска машины, и смотрит в небо, щурясь от последних лучей заходящего солнца. Лучи шаловливо путаются в его волосах цвета молочного шоколада, а на его щеках я отмечаю небольшую россыпь веснушек. Я бы запала на него, если бы только он не был вором, и, может, сейчас даже пошутила что-то, переводя наше общение на более раскрепощённое… Но едва вспоминаю второй этаж детского дома, в венах закипает кровь.

— Ну как Оксана Витальевна? — спрашивает он, когда я подхожу ближе.

— Она в реанимации… Меня к ней не пустили, но позвонят, когда что-то прояснится. Можете отвезти меня в детский дом, я там сумку забыла с вещами?!

— Да. Конечно. Я тоже не всё завершил на сегодня.

В висках начинает стучать. Я уже готова сорваться, если честно, потому что его «не всё завершил» для меня переигрывается, как «не все деньги перевёл на свои счета», хоть я и понимаю, что это уже паранойя.

Сажусь в машину, пристёгиваюсь и устремляю взгляд в окно. Артём Викторович негромко включает музыку, и в салоне разливается песня о любви, кажется, Стас Михайлов. Я кошусь на мужчину, думая, что для него больше свойственна какая-то молодёжная музыка, а потом снова отворачиваюсь. Без разницы, что он слушает…

— Иванна, вы скажите, работа вам нужна? — вдруг спрашивает Артём Викторович.

— Работа? Нуж… нужна, — отвечаю я, посмотрев на него.

Он внимательно следит за дорогой. Мимика остаётся каменной, ничуть не меняясь, не выдавая ни единую эмоцию.

— Просто если всё было ради Саши… Можно на «ты»?!

Я теряюсь на несколько секунд, а потом киваю, но понимаю, что он не видит мой ответ.

— Можно, да.

— Так вот… Ты устроилась ради Саши, я не уверен, что ты сможешь нормально ухаживать за другими детьми. Если тебе не нужна эта работа, я просто проведу откат по документации…

Я широко раскрываю глаза, прикусываю язык, чтобы с него не слетели те слова, что крутятся на кончике, но кусать надо было сильнее…

— А ты сам-то можешь ухаживать за детьми?

Артём Викторович медленно поворачивает голову в мою сторону и замирает на несколько секунд с изумлением, явно выраженным на лице.

О!

Он явно не ожидал такого!

— Прости, но к чему это сейчас? — спрашивает он, нервно сжимая руль до побеления костяшек пальцев.

— Да к плачевному состоянию детского дома… К чему вся эта показуха на первом? Сколько ты уже управляешь детским домом?

Ой, мамочки! Правильно Оксанка говорила — у меня язык без костей!

Я же сейчас конкретно нарываюсь!!!

Понимаю это, но ничего с собой поделать не могу. Ну кипит у меня внутри… Посмотрим, что он ответит.

— Думаю, что мы зря перешли на «ты», Иванна. И это не твоё дело, сколько я работаю. Если хочешь продолжить работать в детском доме, то займись работой, иначе уйдёшь уже сегодня.

Я поджимаю губы и отворачиваюсь в окно. Вот же гад! Он и не отрицает даже тот факт, что нагло ворует деньги! Зато как ловко закрыл мне рот! По-настоящему мужской поступок…

Часть 10

Когда мы возвращаемся, детей уже укладывают спать. Мне хочется попасть к Саше и сказать, что её мамочка жива, и они скоро увидятся, но я не могу этого сделать: нельзя обнадёживать ребёнка, ведь пока непонятно, что будет с Оксаной дальше. Вот когда она активно пойдёт на поправку, тогда и скажу.

За день я устала, поэтому грохаюсь на кровать и быстро засыпаю. Когда звонит телефон, я думаю, что это будильник, но едва замечаю незнакомый номер, тут же подскакиваю и отвечаю.

— Иванна Ивановна? Это из больницы, — говорит врач монотонным голосом, от которого сердце сжимается в ожидании продолжения его слов. — Оксана Витальевна пришла в себя. Сегодня днём её переведут в палату, так что сможете прийти и навестить. Приносить ничего не нужно. Пока у неё будет диетическое питание.

Я спокойно выдыхаю и готова закричать от радости, но усмиряю эмоции и просто благодарю врача, а как только отключаю телефон, принимаюсь собираться на работу, желая поскорее обнять Сашульку.