Няня для главы сыскной полиции

Дернув за ручку, я набрала в легкие побольше воздуха, но увидев на пороге очень красивую молодую девушку в дорогой белой шубке, резко выдохнула.

- Здравствуйте, вы к кому?

Девушка не успела ответить. Позади раздался сонный Полинин голосок.

- Маменька?

Глава 22. Очная ставка

Пережив попадание в прошлое и не сойдя после этого с ума, я думала, меня сложно чем-либо удивить. Но незваной гостье это удалось. Мало того, что она оказалась почившей в бозе матерью моей маленькой подопечной, так еще и услышав ее тоненький голосок, на доли секунды скривила свой идеальный нос.

Да-да, я все видела. Любящие своих детей женщины так не реагируют, а значит либо передо мной мошенница, что вряд ли, ведь Поля ее узнала, либо матерью она числилась лишь на бумагах. А значит, разговор у нас будет короткий.

Это что же получается… Она сымитировала свою смерть? Обманула Меньшикова или он в курсе этой поразительной метаморфозы? А дочь зачем шокировать?

Я опустила голову и пригляделась к вцепившейся в мои юбки Поле. Как ни странно, в глазах малышки не было ни капли удивления. Только откровенная паника, замешанная на нешуточном волнении и беспричинном страхе.

Все чудесатей и чудесатей…

Между тем, девушка наклонилась вперед и протянула Полине обтянутую белоснежной перчаткой руку. И пальцами друг о друга потерла, будто привыкла в курятнике цыплят зазывать.

- Я так скучала, милая. Подойди ко мне.

Девочка не произнесла ни слова. Лишь отрицательно качнула головой и спряталась за мной. Как показательно. Ее маленькое тельце при этом била совсем не шуточная дрожь, из-за чего я едва справлялась с желанием захлопнуть дверь прямо перед носом кукушки-матери.

Девушку заметно взбесила реакция дочери. Скрипнув зубами, она резко выпрямилась, но заметив мой внимательный взгляд, расплылась в смущенной улыбке. Тут-то я и почувствовала коллегу. Шарлатанку, любящую прятаться за ширмой своего актерского таланта.

- Мы давно не виделись, - развела она руками. – Ребенок отвык. Ей нужно время.

- Обычное дело, - расплылась я в ответной сахарной улыбочке. - Так часто бывает, когда твои родные вдруг восстают из мертвых. Не знаешь, то ли стол накрывать, то ли кол в сердце всадить. Надеюсь, вы не буйная?

Мой сарказм был встречен кислым выражением лица.

- Могу я поговорить с Мироном? – интимные интонации, с которыми она произнесла имя Меньшикова прозвучали для меня как скрежет ногтя по стеклу. Как же захотелось вцепиться в ее заботливо уложенную прическу. Но манеры… черт бы их побрал!

- А его нет…

- Я могла бы подождать.

- … И когда будет, неизвестно.

Я надеялась, что хоть на время избавлюсь от этой настырной особы. Успею подготовиться к следующей встрече, выяснить, кто она такая и что за ерунда тут происходит, но провидение не спит. И, к сожалению, выбрало именно этот момент, чтобы вернуть Меньшикова домой.

И чего так рано, спрашивается? Неужели наша ссора заставила этого медведя вылезти из берлоги? Как же не вовремя!

Зато я стала свидетелем очной ставки. Когда одна восторженно прижимает ручки к груди, а второй морщит лоб, будто пытается ее вспомнить. Даже мне стало неудобно от подобной реакции. Сколько женщин было в жизни главы сыска, если он не узнает мать собственного ребенка? Вовремя я решила уволиться, еще не хватало стать очередной зарубкой на ножке его кровати.

Пришлось вмешаться.

- Мирон Александрович, вас тут спрашивают…  - я кивнула на девушку и внезапно поняла, что не знаю ее имени. – Это… мама Полины.

- Мама Полины? – приподнял правую бровь Меньшиков. – А я смотрю, что-то лицо знакомое. Смерть вам явно к лицу, Татьяна Матвевна.

- Мирон, могу я с тобой поговорить? – проглотив его острый выпад, взмолилась она. – Это касается нашей дочери.

- Хорошо, следуйте за мной, - пожал он плечами. – Я не прочь послушать о жизни после смерти.

Бросив в мою сторону предостерегающий взгляд, как бы говоривший «не смей никуда исчезать», Мирон потрепал успокаивающим жестом Полю по кудрявой голове и прошел в свой кабинет. Девица, даже не обернувшись на нас, засеменила следом. Как только за ними, издав протяжный скрип, закрылась дверь, я, вместе с малышкой, припала ухом к замочной скважине.

- Баба Гласа говолила, сто подслусивать не холосо, - зашептала Полина, пристраиваясь рядом.

- Не хорошо. Но когда очень сильно хочется, то можно, - я призвала ее к молчанию и сосредоточилась на разговоре, что проходил внутри.

***

- Мирон, неужели ты меня не узнал? Я думала, между нами…

- Уже давно ничего нет, - даже толстая дубовая дверь не смогла заглушить скуку в голосе Меньшикова. – Четыре года, это долгий срок, чтобы помнить одну короткую неделю.

- Но я любила… - не сдавалась девушка, то ли от отчаяния, то ли от безысходности.

В ее «большое, светлое чувство» мне не верилось от слова «совсем». И дело не в короткой связи, случившейся много лет назад, и успевшей быльем порасти. Просто она из тех женщин, что своего не упустят. А раз упустили, то, значит, не сильно оно и надо было.

Я сама живу по схожей схеме. А рыбак рыбака, как говорится…