Няня для телохранителя

Торможу такси, усаживаюсь, называя домашний адрес, и только после этого выдыхаю. Спину ломит от неестественной напряжённости, в голове каламбур.

И что вообще здесь делает Яровой? Случайно или намеренно?!

В висках начинает противно стучать дятел головной боли. Ууу, вот бы все перья повыдёргивала.

Но ещё обиднее становится, когда и дома нет покоя.

Едва выхожу из такси, слышу радостное приветствие бывшего.

— О, дорогая моя, ты ли это?

Разворачиваюсь лицом к мужчине, жалея, что такси уже уехало.

— Мужчина, отвечаю вам по порядку: точно не я и не ваша, а только сама своя, — холодно чеканю и бодро топаю мимо него.

Владимир тормозит от моего «радостного» приветствия те несколько секунд, за которые я успеваю дойти до подъезда, а потом несётся за мной.

— Верочка, я понимаю, что накосячил, но с кем не бывает?! — дежурно отзывается бывший, придерживая для меня тяжёлую домофонную дверь.

— Со мной не бывает. Я нашла себе нового мужика только после разрыва наших отношений, а не во время их, как мне казалось, пика.

— Ну, Веруся, заинька моя, я тебя люблю и это просто … помутнение, — и при этом пытается ухватить мой локоть, когда я очень спешу убраться отсюда побыстрее. — И зачем тебе новый мужчина, когда есть я! Самый лучший!

— Райданов, ты реально думаешь, что сейчас после вот этой твоей болтовни я вся потеку, сниму трусы и отдамся тебе прямо на лестничной площадке?

В красивых зелёных глазах бывшего буквально светилось неоном короткое «да». Вот это самомнение у человека.

— Боже, Владимир, мне тебя реально жаль. Ты бы почаще голову наклонял, когда в проёмы входишь.

— Чего?! — тут же бычится, не услышав моего признания его неотразимости.

— Того! Корону я тебе такую вырастила, что цепляешься ей везде и последние мозги сдавливаешь.

— Вера! Что за хрень? Я тебе даю реальный шанс начать всё заново? А ты какими-то шуточками-прибаутками говоришь.

— Ты этот свой ШАНС в жопу засунь и после иди к генеральному, вдруг ему понравится, тогда он тебя тоже трахнет. Уверена, тебе понравится! — теряя терпение, буквально рычу ему в лицо.

— Ах ты сучка! — теряя маску придурка-влюбленного, Райданов несётся за мной, уходящей в подъезд.

Сильно дёргает за предплечье, что взрывом боли отражается в плече, тем самым разворачивая к себе лицом. А дальше сценарий меняется.

За спиной Владимира появляется как ангел смерти Яровой. Подъездная дверь с коротким лязгом закрывается за ним, отрезая пути отступления.

Успеваю только коротко вдохнуть, как Райданов уже испуганно жмурится от захвата его шеи сзади.

— Руки убрал, — рокочет Захар в ухо бывшего, и тот отцепляется от меня.

Теперь Владимиру не до меня, сучки, он пытается перехватить запястье Ярового, но достать не может.

— Это что за хуйня? Вера, твою мать, ты что ли реально уже себе ёбаря нашла?

Морщусь от обилия матов и оскорблений в мой адрес.

— Ну а почему бы и нет. Не только ты, Райданов, членом махать умеешь. Как оказалось, есть более интересные кандидаты.

Упомянутый кандидат дёргает бровью на мой нечаянный ему комплимент, а потом просто откидывает в сторону извивающееся тело Владимира, как паршивого котёнка. Тот с силой впечатывается в стену, что на его укладку сыпется старая штукатурка.

— Отвали, мужик! — убедительно просит Захар, но бывший то ли просто с головой не дружит, то ли сейчас затылком сильно приложился, но зачем-то с матами кидается на моего работодателя.

Хотя пропорции их весовых категорий в среднем два к одному, к тому же точно не в пользу Влада, а холодная ярость на лице Захара даже меня ввергает в чёткую уверенность — повиноваться беспрепятственно.

Яровой успевает сделать только два удара — прямой в живот и нижний в челюсть, прежде чем тело Райданова громко шмякается на бетонный пол прямо в горстку окурков, пыли и ещё какого-то мусора.

— Пусть отдохнёт, — спокойно советует Захар, обходя бессознательного Влада. — Устал, бедолага.

На этот искромётный сарказм ответить ничего не успеваю, отвлекаясь на шум быстро спускающихся сверху ног.

Машка несётся со скоростью торпеды со скалкой в руке, как истинная русская баба.

— Ааа… Райданов, мразь, я тебе обещала пипиську твою никчемную превратить в отбивную?!

В промежутке между дверью и первой ступенькой, где мы стоим, темновато, и я, прежде чем подруга устроит бой не тому врагу, выскакиваю ей наперерез, заслоняя собой Ярового.

— Мария, стоять! Выйди из образа! — кричу ей, а дёргаюсь от того, что на моей талии смыкаются тяжёлые руки Панталоновича.

Сорокина тормозит, но руки, поднятые в замахе для удара с длинной скалкой, уже по инерции опускаются вниз. Жмурюсь, уже почти чувствуя удар на своей голове. Бум!

— Ой! — сдавленно визжит Машка, когда Захар отворачивает меня, выставляя своё плечо, куда и прилетает удар моей любимой скалки.

— Ой! — следом нервно кричу я, представляя боль мужчины.

— Что такое? — нервно переспрашивает меня Яровой, разворачивает к себе лицом, оглядывая с ног до головы. — Ребенок? Тонус? В больницу?