Няня [litres]

Значит, Ханна и вправду прибрала портсигар. Но зачем он ей? Что в нем такого особенного? Возьми она любую иную драгоценность, я вполне могла бы понять ее намерения и даже простить. Наверное, у нее трудно с деньгами, возможно – даже хуже, чем я предполагала. Однако портсигар не просто принадлежал моему отцу. Это единственная моя память о нем, и Ханна о моих чувствах прекрасно знает. Как она посмела?..

Мы терпим в темноте, и наконец дверь комнаты Ханны открывается, затем в замке поворачивается ключ. Она идет вниз по лестнице. Руби тут же бросается к двери, однако я ее осаживаю: рано… Дождемся, пока Ханна спустится на первый этаж.

– Готова? – через минуту шепчу я.

Мы незаметно, словно воры, выскальзываем из кладовки, оставив внутри мои детские сокровища. Тихо спускаемся по лестнице: слава богу, что мы обе в носках. Коридор пуст. Руби поднимает на меня взгляд – видимо, хочет спросить, что происходит. Увы, сейчас ответить на ее вопросы я не могу.

– Заглянешь к бабушке?

– Хочешь, чтобы я ей почитала?

– Да-да, займи ее чем угодно.

– Ты искала портсигар?

– Руби, иди к бабушке.

Мне очень нужно остаться одной.

Сев на кровать в своей комнате, смотрю на портсигар.

Мне надо придумать, что сказать Ханне, да и вообще – что теперь делать. Мне нужна ясная голова, но не тут-то было: я в шоке и ни в чем сейчас не уверена. Мой разум словно плавает в невесомости.

Детектив Энди Уилтон

– Ее зовут Джин Грейс Палмер, – рассказывает Энди. – Останки обнаружены в озере у Лейк-Холла, в Даунсли. Криминалисты считают, что погибла она примерно в восемьдесят четвертом. Из дома сбежала за десять лет до своей гибели, и с тех пор ее след пропал. Нам не удалось найти ни одного человека, с кем Джин общалась бы в восьмидесятых. Будем признательны, если вы дадите нам место в одном из выпусков газеты для публикации ее фото. Я мог бы подбросить вам что-нибудь интересное в качестве благодарности.

– Позволите мне провести в передовице параллели с делом о черепе?

– Почему бы и нет. Однако прошу вас подождать до понедельника.

– Присылайте ваш снимок, – соглашается Деннис Уэсткотт. – Посмотрим, что можно сделать. Загадочная находка в озере уж точно лучше для первой полосы, чем ремонт дорожного покрытия в районе аттракционов – а это самая горячая новость, которая у меня есть на сегодня. Разве что «Суиндон» одержит невероятную победу в очередной игре… Надежда, знаете ли, умирает последней. Увидимся завтра вечером в «Пшеничном снопе»?

– Постараюсь заглянуть.

Если разрешит подружка, в чем Энди ни за что не признается – Деннис его засмеет.

– Договорились, сынок.

– Пока, Деннис.

Энди вешает трубку, и Максин нетерпеливо спрашивает:

– Ну что?

– Даст на следующей неделе. Возможно, мы получим первую полосу.

– Отлично сработано, Энди!

– Ты условилась о встрече с няней?

– Пока нет. Пыталась выйти на нее, но безуспешно. Завтра попробую еще раз.

– Не откладывай в долгий ящик. У меня насчет нее странные предчувствия.

Джо

Я еще валяюсь в постели, а Ханна уже на ногах – готовит Руби кашу на завтрак. Я до сих пор расстроена, в голове туман. Тревожный сон облегчения не принес. Почему Ханна прибрала портсигар? Что это значит? В голове периодически проясняется, затем мысли вновь путаются, тонут в водовороте догадок.

Если няня и заметила, что портсигар исчез из ящика туалетного столика, то не обмолвилась о пропаже ни словом. Молчу и я. Обсудить эту историю придется – никуда не денешься. Каждый раз, когда думаю, как приступить к разговору, теряюсь. Как не довести дело до конфликта? Мне не следует обострять отношения с Ханной, ведь мы с ней близкие люди. Или были близкими людьми? Кто знает?

– Не пыталась вчера поискать каталог? – спрашивает она, передавая Руби кукурузный сироп.

– Пока нет, но собираюсь.

Правду рассказывать не хочется. И без того кусаю себе локти, что разболтала о мошеннической схеме. Уже сомневаюсь, могу ли я ей доверять.

– Должно быть, это очень интересный документ.

– Безусловно.

– Как мать чувствует себя с утра?

– Не знаю. Я ее еще не видела.

– У нее все в порядке, – вставляет Руби, разрисовывая кашу струйкой сиропа.

– А у тебя как дела, дорогая?

Не обращая внимания на малышку, Ханна смотрит мне в глаза. Похоже, видит меня насквозь.

– Да-да, все отлично.

Поворачиваюсь к ней спиной, делая вид, что проверяю школьную сумку дочери.

– Точно?

Киваю и перевожу разговор на другую тему:

– Я сама отвезу Руби в школу, все равно потом есть кое-какие дела в городе.

Едва проснувшись, я положила портсигар в сумочку. Пусть будет при мне.

– Так что ты вчера делала в комнате Ханны? – спрашивает Руби, как только мы усаживаемся в машину.

– Милая, я тебе все расскажу, только не сейчас, хорошо? Поговорим вечером, обещаю.

Останавливаемся у перекрестка. Видимость не слишком хорошая, и я бросаю взгляды по сторонам перед тем, как снова тронуться. Руби в глаза смотреть избегаю.

Говорить с Ханной придется, хочу я того или нет. Она не вправе трогать вещи отца, а уж портсигар – тем более. Скорее всего, у нее найдется вполне разумное объяснение, хотя мне сложно представить, что тут можно придумать.