Няня [litres]

Мы собираем грязную посуду. Интересно, как все смешалось в голове от старых фотографий… Увидела сейчас многое, что не слишком хорошо – или даже неправильно – помнила, а кое-что так вообще забыла. Странное это чувство: семейные альбомы помогают восстановить некоторые обстоятельства, о которых иначе никогда бы и не вспомнила.

– Я всегда была забывчивой?

– Мало кто помнит свое раннее детство, но, боюсь, у тебя действительно имелись некоторые проблемы с памятью. В основном они выражались в том, что ты частенько теряла свои вещи. Помнишь, как не смогла найти подписанный бланк разрешения на поход с одноклассниками на балет? Тогда тебе было уже лет шесть. Ты позвонила мне из школы. Рыдала так, что я долго не могла понять, в чем дело, а как только до меня дошло, я тут же подписала новое, и тебя в итоге посадили в автобус. Я тогда еще шутила: будь ты собачкой, наверняка забыла бы где-нибудь свой хвост.

Мы смеемся, хотя в глубине души я чувствую себя неловко. Наверное, слишком много сегодня выпила. Бутылка почти пуста, и я точно наливала себе больше, чем Ханне.

Возбуждение от вина и от нашего разговора смешивается с усталостью от первой рабочей недели, и у меня на ходу закрываются глаза. Пожалуй, и вправду пора в постель.

Перед сном захожу в интернет. Интересно, есть ли упоминания о Ханне в Сети? По большому счету, она так и не рассказала, чем занималась после ухода из нашего дома, а меня очень интересует ее личная жизнь.

К сожалению, ни единой ссылки в выдаче поисковика я не нахожу. У Ханны нет профиля ни в одной социальной сети. Настоящая невидимка…

Я погружаюсь в глубокий сон.

Вирджиния

Выходные на этой неделе выдаются спокойными. Слава богу, Ханна два дня не казала к нам носа. Поездка в Лондон меня здорово утомила, и я решила отдохнуть. Поиграли с Руби в настольные игры. Внимательно наблюдала за внучкой, однако она вроде бы в хорошем настроении, так что о Ханне я ее решила не расспрашивать. Не хочу, чтобы Джослин меня обвиняла: дескать, бабушка настраивает внучку против няни. Руби хотела рассмотреть гаргулий, так что мы с ней совершили экскурсию вокруг дома, и она наделала фотографий. Получается у нее очень неплохо. Пока гуляли, внучка научила меня делать селфи.

Малышка прошлась по стене вокруг сада, а я ее подбадривала снизу:

– Молодец, милая! Нет, здесь спрыгивать не надо. Пройди чуть дальше – посмотрим, сможешь ли ты перелезть с забора на грушу. Бьюсь об заклад, что у тебя получится!

Прекрасно знаю, что Джослин и Ханна каждый раз устраивают истерику, когда Руби проворачивает подобные трюки, но в девочке живет дух искательницы приключений. Не следует его подавлять, а вот развивать как раз надо. Храбрость еще никому не мешала.

Утром в понедельник Ханна, проводив Руби в школу, вновь появляется в моем доме. Господи, словно черная туча наползла на солнце…

– Что ты тут делаешь? Я ведь говорила, что тебе не следует здесь появляться, когда Руби на уроках!

– Девушка, которую мы рассматривали на должность экономки, не оправдала ожиданий, и я по-прежнему в поисках подходящей кандидатуры. Необходимо дать объявление, а беспроводной связи у меня дома нет.

Ну и тон… Все та же непоколебимая уверенность в собственных деловых качествах. За тридцать лет ничего не изменилось, дерзости хоть отбавляй.

У меня возникает сильнейшее искушение потребовать, чтобы Ханна немедленно покинула дом, однако следует подождать, прежде чем вступать в последнюю битву. Как только самозванка получит свои деньги, ни малейшей причины оставаться в нашем доме она уже не выдумает. Пусть пока делает вид, что она тут занимается хозяйственными вопросами. Если кого-то и подберет на нашу вакансию, я всегда смогу отвергнуть предложенную ею кандидатуру.

– Деньги на твоем счете появятся к концу недели, – бросаю я. – Перевод уже оформлен.

– Очень хорошо, – отвечает она. – Я скажу, когда придет платеж.

– Пусть это будет на твоей совести.

– А что насчет вашей совести? Даже не представляю, что вы почувствовали, когда Джослин нашла череп. Я прочла об этом в газетах и решила, что леди Холт, должно быть, жутко нервничает. Наверняка вы успокоились, когда я вернулась? А как же! Поняли ведь, что косточки в озере – не мои. Впрочем, для вас это открытие явно стало сюрпризом. Немного смутились, а?

Все сложнее становится себя убеждать, что эта женщина – вовсе не Ханна. Слишком часто я думаю, что она жива. Слишком часто разговариваю с ней так, словно она и в самом деле наша бывшая няня.

– Не стоит надо мной глумиться. Ты не хуже меня знаешь, что нет ни единого доказательства случившегося.

– Неужели?

– Твое слово против моего.

– Ничего подобного. Против вас буду свидетельствовать не только я, но и Александер.

– Что ты пытаешься сказать?

– Когда я дала вашему мужу знать, что выжила, – позаботилась записать наш с ним разговор. Александер совершенно четко рассказал, что произошло в тот вечер, так что доказательства у меня на пленке. Он все помнил, словно грязная история случилась только вчера и будто стремился сбросить груз с плеч.

– Ты лжешь!