Няня [litres]

Деньги – лучшее средство убеждения, так что я верю: лучшая тактика – просто откупиться от Ханны, пусть даже подобная уступка доведет меня до банкротства. Лучше потерять все, нежели терпеть эту особу в своей жизни. Платеж я сделала, так что теперь ее черед. Постоянно задаю себе вопрос: чего еще она может от нас добиваться, если не денег? Больше для нее в Лейк-Холле ничего интересного нет, особенно теперь, когда не стало Александера.

Руби аккуратно скатывает тесто в маленькие колобки и под моим наблюдением кладет их в духовку. На столе остается миска и две ложки, которыми мы позднее соскребем остатки теста.

– Бабушка! – окликает меня она.

– Да, дорогая?

– Научишь меня играть в «Морячок уходит в море»? Надо мной в школе все смеялись, что я никогда не слышала об этой игре.

Забава, о которой говорит внучка, – детская, совсем простенькая. Надо всего лишь хлопать напарника по ладошкам, используя несколько разных комбинаций. Главное – попадать в ритм песни. Ничего сложного. Руби осваивает ее за несколько минут, и мы играем, все ускоряя темп, пока меня не одолевает смех. Я перестаю успевать за девочкой, и тут у нее задирается рукав. Боже, что это?

– Руби, откуда у тебя эти ужасные синяки?

Она складывает руки на груди и закусывает губу Думает, как половчее соврать. Я жду, не хочу давить на ребенка. Ее доверие ко мне – лишь маленькая искорка, которую я пытаюсь раздуть. Ответить она не успевает – в холле раздается громкое «Привет!». Пришла Джослин. Руби быстро прикладывает пальчик к губам и натягивает рукав, чтобы мать ничего не заметила.

Джослин врывается в комнату. Сердита, словно Посейдон: я не уложила Руби спать в положенное время. На лбу у нее залегает глубокая складка, лицо на глазах мрачнеет. С такой миной только молнии метать или заставлять океаны катить яростные валы.

– С чего это вы вдруг делаете печенье на ночь глядя? Разве Руби не должна быть в постели? Ты выполнила домашние задания, дочь?

Что за тон, сколько вопросов… Теплая атмосфера, окутывавшая нас с внучкой, мигом рассеивается, а тесто в миске, которое вот-вот должно было превратиться в аппетитные сладости, будто скисает. У Руби опускаются уголки губ. Точно так же в свое время стихал звонкий смех Джослин, стоило мне войти в комнату. Просто сердце разрывается…

– Это моя кухня, – холодно отвечаю я. – Не собираюсь ни у кого спрашивать разрешения, когда мне хочется здесь что-то сделать.

Руби сдвигается на самый краешек стула, так что ее нога касается моей.

– Это я попросила бабушку помочь с печеньями. Мы ведь с тобой раньше пекли их вместе.

– Тебе не следует утомлять бабушку, и не нужно утомляться самой.

– Побуду у себя в гостиной, – вздыхаю я. Господи, какой же мрачной иногда умеет быть моя дочь… – Руби?

– Что, бабушка?

Малышка расстроена, но делать нечего: пусть они разберутся между собой.

– Поцелуешь меня перед сном, хорошо?

В моей гостиной сегодня не топили; приходится включить электрический камин и накинуть плед на колени. Теперь я точно выгляжу самой настоящей пенсионеркой. Александер наверняка поднял бы меня на смех. Через некоторое время в комнату проскальзывает внучка, чмокает меня в щеку и втискивает мне в руку свою ладошку.

– Это бриллиант? – спрашивает она, показывая на мое кольцо.

– Бриллиант, – отвечаю я. – Видишь, как переливается? Это потому, что его вырезал настоящий мастер. Посмотри, какой у него желтый оттенок. Значит, камешек очень редкий. Раньше он принадлежал маме твоего дедушки, а когда-нибудь станет твоим.

Малышка устало улыбается и проводит пальчиком по граням драгоценного камня.

– Руби! Умываться! – гавкает из коридора Джослин.

– Пора чистить зубки, дорогая, – говорю я. – Ты ведь не хочешь заработать парочку-другую пломб?

– Я всегда чищу зубы на ночь.

Лгунишка… Я-то знаю, что не всегда. Ее зубная щетка частенько остается сухой – значит, ее даже не касались. Мне не терпится задать внучке вопрос, пока она не убежала. Потому-то я и приглашала ее зайти перед сном.

– Руби… И все же откуда у тебя эти синяки? Она бросает опасливый взгляд в сторону коридора. Слава богу, Джослин куда-то отошла.

– Давай это будет наш с тобой секрет, – уговариваю я внучку.

– Это сделала Ханна.

– Руби, ты должна рассказать об этом маме.

– Не хочу.

– Почему же?

– Обещай, что и ты ничего не скажешь!

– Но ей следует знать, милая.

– Ладно, это была не Ханна. Просто несчастный случай – несколько дней назад я свалилась со стены.

– Со стены? Когда именно?

– Ну, когда Ханна за мной присматривала. Мама все знает. Ханна ей написала.

В коридоре снова раздается голос Джослин, и Руби, оглянувшись с порога, выбегает из комнаты. Пытается определить, поверила ли я в версию с падением.

Не поверила.

Джо

Сегодня с утра мне на работу не надо, и я сама везу Руби в школу. Дочь непривычно тиха. Впрочем, мы с ней уже успели немного поспорить из-за того, что она затолкала в сумку футболку с длинными рукавами.

– Не упаришься в ней на физкультуре?

– В спортзале холодно.

Ладно, не будем ссориться по пустякам.

– Хорошо. Могу я тебя кое о чем спросить?

Мне давно – еще с разговора с Ханной – хочется задать ей один вопрос.

– О чем?