Нянька

– Нет! – рявкаю я так громко и злобно, что он замирает. – Этого я тебе не отдам! – говорю ему. – Это – мое!

– Что – твое? Шизофрения?

– Да! – говорю я. – Да! Почему бы и нет? Кто-то собачек заводит, кошечек, а у меня свое собственное психическое расстройство. И мне с ним хорошо.

– Ничего бредовее в жизни не слышал. Ты сама-то понимаешь, что говоришь?

– А ты-то чем лучше меня? – кричу я, а затем снижаю голос до еле слышимого. – Вцепился в меня, как клещ! Чего тебе нужно от меня?

Смотрю, как он меняется в лице, и аж захожусь:

– Ты сам-то тот еще псих – выбор у тебя огромный, девушкам нравишься, а ты ходишь за самой серой и невменяемой. Так кто из нас больше сумасшедший, а? Может, у тебя комплексы какие?

Он смотрит на меня своими огромными карими глазами, в которых уже не ужас, а горечь и боль. Он говорит, тихо так:

– Дура ты, Таня.

А потом разворачивается и уходит.

А я стою и смотрю ему в спину. Думаю, никакая я не сумасшедшая. С сумасшедшего взятки гладки, и это очень удобно – требовать по отношению к себе полного людского снисхождения. Я думаю, мне просто не хочется признавать, что черная несуществующая тварь – не самая моя главная беда. Эгоизм от кончиков волос и до самого костного мозга – вот что еще хуже.

Оглядываюсь и понимаю, что моя Нянька пропала куда-то.

***

Открываю глаза и прислушиваюсь. Показалось? Луна сегодня полная, небо безоблачное, а потому вся моя комната – как на ладони. Снова закрываю глаза и навостряю уши – наверное, показалось.

Стук.

Короткий, еле слышный и высокий.

Стук.

Отрываю голову от подушки и смотрю на окно.

Стук – крохотный камушек прилетает ровно в середину стекла.

Резко сажусь и всматриваюсь – спросонья невесть что мерещится.

Снова стук и камень, вылетающий из темноты, врезающийся в окно и отскакивающий от стекла.

Поднимаюсь и подхожу к окну, открываю створку и смотрю вниз.

Ах ты, мелкая поганка… Как умудрилась выскользнуть из дома посреди ночи?

На то, чтобы проскользнуть мимо маминой спальни, мне потребовалось немало времени, и к тому моменту, как я выбралась на улицу, Анька уже успела заскучать – она уселась прямо на траву заднего двора, задрала к небу идеально ровный нос и считала звезды. Подхожу к ней, сажусь рядом и едва не повизгиваю от счастья – я безумно соскучилась, но делаю вид, что мне просто интересно, чего она притащилась ко мне среди ночи. Как будто Аньке вообще нужен какой-нибудь повод… Она не смотрит на меня, она продолжает изучать звездное небо. В общем-то, то, зачем она пришла сюда, она уже получила – я рядом, а большего нам никогда и не было нужно. Чувствовать плечо друг друга, сидя рядом, думать об одном и том же, не сговариваясь, молча считать звезды в бесконечно далеком небе. Это ведь так мало, это ничего не стоит, так почему нашим родителям так сложно позволить нам это? Так мало…

– Зачем ты сказала маме, что это я попросила тебя остаться тогда, в лесу? – спрашивает Анька и опускает свой нос в ворот толстовки, словно пытаясь согреть его, хотя ночь теплая.