Ничего интересного

— Мы и сами умеем, — сказала Бесси, покраснев от мысли, что я приняла их за неграмотных. — Мы постоянно читаем.

— Да, только и делаем, что читаем, — добавил Роланд. — Но у деды с бабулей не было детских книг. Скука смертная!

— А какие были?

— Про Вторую мировую, — начала перечислять Бесси. — Две книги про Гитлера. Нет, четыре про Гитлера. И еще про нацистов. И про Сталина. Про Паттона. Всякое такое.

— Звучит кошмарно, — сказала я.

— Да, отстой, — согласилась Бесси.

— Ну, теперь можете читать эти книги.

— Я многие уже читала, — рассеянно сообщила Бесси, разглядывая корешки, — но есть кое-что интересное.

— Отлично. И мы можем купить еще. Или поехать в библиотеку, взять почитать, что захочешь.

— Хорошо, — кивнула она и посмотрела на меня: — Будешь читать нам по вечерам, если хочешь. Перед сном.

— Отлично, — сказала я, чувствуя, как наша жизнь обретает форму, как начинается рутина.

— Не хочешь одеться? — спросила меня Бесси, и я поняла, что так и стою в одном белье.

— Черт! То есть блин, да, я хочу одеться.

Нужно было что-то надеть, но я боялась оставлять детей одних. Бесси словно прочитала мои мысли:

— Иди переоденься. Мы в порядке, правда, в полном.

Я кивнула и ринулась на второй этаж, считая секунды, опасаясь, что, если буду отсутствовать дольше пары минут, по возвращении обнаружу детей роющими тоннель на свободу. Я натянула джинсы, футболку и сбежала по лестнице. В целом это заняло меньше сорока пяти секунд, и они никуда не делись: Бесси набрала стопку книг, которые хотела прочитать, а Роланд сидел на кухонном столе, запустив руку в разноцветные шарики сухого завтрака. Бесси открыла одну из книг и втянула носом запах свеженапечатанных страниц. Роланд улыбался, и это выглядело неописуемо: крошечные кусочки хлопьев, как конфетти, прилипли к его зубам.

Так вот как это — растить детей. Построить надежный дом, а потом давать все, что они захотят, неважно, насколько это невыполнимо. Что тут сложного?

И в ту же секунду я вдруг осознала, что дети до сих пор не сменили обугленную после пожара на крыльце одежду, и почувствовала себя раздолбайкой и полной идиоткой. Как я вообще за ними услежу? Как уберегу? Вот они, будни гувернантки: взлеты и падения. Мама как-то говорила, что материнство состоит из раскаяния и редких моментов, когда об этом раскаянии забываешь. Но я не стану такой, как она. Сколько раз я это себе обещала? И всегда совершенно напрасно. Ни мне, ни воспламеняющимся детям раскаиваться не в чем. Пока.

Я присвистнула, чтобы привлечь их внимание, и дети медленно повернулись ко мне.

— Давайте-ка вас оденем, — сказала я, — а потом кое о чем поболтаем.

— О всяком грустном? — спросил Роланд.

Они с сестрой были одного возраста, но Роланд казался младше — ему повезло вырасти с сестрой, готовой пооткусывать всем вокруг руки, чтобы его защитить.

— Нет. — Я не очень понимала, с чего он это взял. — Не о грустном. О всяких обычных вещах. Мы с вами все время будем вместе. Надо просто кое-что обсудить.

— Ладно, — согласился Роланд.

Я вдруг заметила, что коробку от разноцветных шариков, которую он надел, как перчатку, сменила коробка от шоколадных.

— Притормози-ка с хлопьями, а, Роланд? — то ли попросила, то ли потребовала я. Нужно поработать над тем, чтобы вести себя увереннее.

Роланд засунул в рот последнюю порцию шариков, роняя их на стол, рассыпая по полу. Потом вытащил руку из коробки, проглотил, что было во рту, спрыгнул со стола и подбежал ко мне. Бесси встала, и мы направились к ним в комнату, которая вся была в воздушных шарах. На стенах в рамках висели постеры с воздушными шарами безумных расцветок, похожих на флаги несуществующих стран. Перила в изголовье кроватей украшали деревянные красные воздушные шарики.

— Разноцветно, — протянула Бесси. — Даже слишком.

— Ты права, немного чересчур, — согласилась я. — Но вы привыкнете.

Бесси посмотрела на меня как на идиотку. Эти дети время от времени загорались. Их мать умерла. Они привыкли к странностям.

Выбор одежды был велик, но дети нашли себе одинаковые черные с золотом футболки с эмблемой Вандербильта и черные хлопковые шорты. Я собрала их старую одежду и бросила в мусорку. Сколько шмоток они перепортят? Может, лучше пусть бегают голыми?

— Ну, давайте поговорим, — сказала я, и дети залезли на свои кровати. Я села на пол, поджав колени к подбородку. У меня было столько времени подготовиться к этому моменту, но я провела его, играя в баскетбол и поедая сэндвичи в кровати. Мне вручили толстую папку от какого-то частного доктора, но все, что там было, — полная скукотища, и в итоге ничего не было решено, так что я ее просто пролистала. Я пожалела, что со мной нет Карла, потому что у него всегда был план, и тут же себя за это возненавидела.

— Про эту штуку с огнем, — начала я, и дети посмотрели на меня с тоской. «Ну началось…» — как бы говорили их лица. — Вы загораетесь, — не сдавалась я, — и, как понимаете, это проблема. Знаю, вы не виноваты, но нам надо как-то с этим справляться. Так что давайте попробуем что-нибудь придумать.

— Это не лечится, — заявила Бесси.

— Кто вам так сказал?