Ничего кроме правды

Был теплый майский день, солнце стояло еще высоко. Абраша даже снял лапсердак, он с трудом поспевал за Мариком в своих неразношенных ботинках. «Это тебе не Гомель, – посмеивался Шагал, – здесь надо ходить быстро, а то никуда не успеешь».

Студия Хаима Сутина оказалась совсем недалеко. Он снимал огромный сарай на улице Святого Готхарда, бывший мясной склад. Там на стенах еще остались крюки, на которые подвешивали туши для разделки. Марик предупредил Абрашу, чтобы тот ничему не удивлялся. «Прошло много времени, – сказал он, – Хаим очень изменился».

Сутин встретил их у дверей студии. Он был весь перемазан краской, как маляр. Он стоял, опершись на стенку сарая, и курил сигарету. Его глаза поразили Абрашу, они горели как в лихорадке. Судя по всему, Хаим был нездоров. Он с трудом узнал Абрашу, да это и так понятно: последний раз они виделись на свадьбе у тети Фиры. Абраше было тогда всего 15 лет.

Чтобы не испачкать их краской, Хаим не стал обниматься. «Давайте, ребятки, без церемоний, – сказал он, – посидим здесь на дровах, а то у меня в студии не продохнуть. Я уже вторую неделю пишу говяжью тушу. От мух просто нету спасения, совсем одолели, – извиняясь, сказал Хаим, и они расположились за сараем на досках. – Ну что там нового в Гомеле, как тетя Фира, все молодеет?» – спросил он, прищурившись на солнце.

Абраша обстоятельно рассказал все гомельские новости, не забыв упомянуть, что он приехал за нитками. «А, кстати, дядя Хаим, вы не знаете, где они продаются», – поинтересовался Абраша. Здесь Марик рассердился: «Слушай, шлемазл, хватит приставать к людям, я же тебе сказал – завтра купим». Абраша виновато улыбнулся: «Видите, дядя Хаим, Марик меня с утра до вечера кормит завтраками, а у нас в артели слепые сидят без работы». «Ладно, поможем твоим слепым», – успокоил его Сутин. Здесь Шагалу надоело, и он сменил тему: «Слушай, Хаим, пошли с нами на благотворительный вечер, вместе веселей. Там будет знатный буфет, музыка». «Ну, нет, вы меня увольте, я на ваши балы не ходок. И конечно, там будет ЗЕВС, да? Вот видишь, я угадал. Он никогда не упустит случая, как же. Вы уж без меня, как-нибудь». «А что это за ЗЕВС», – осторожно поинтересовался Абраша. «Да ты слышал о нем, – ответил Хаим, – известный музыкант, играет на арфе, Зиновий Евграфович Веселев-Стоцкий, сокращенно ЗЕВС. О нем все газеты пишут. Помнишь, он еще у себя на даче под Питером прятал писателя №>. «Да, да, что-то припоминаю», – ответил Абраша. «Ты знаешь, Марик, – продолжал Сутин, – я над этим феноменом не устаю размышлять. Вчера не мог заснуть, вот до чего додумался. Кто сейчас помнит писателя N. – никто. А он при царе сидел, при временном сидел, большевики и те три года гноили в ЧЕКА. Написал четыре толстенные книги «Честь и совесть русской демократии». А где он сейчас никто не знает, да и никому нет дела. А ведь ЗЕВС на нем и выехал, ведь арфист он довольно средний. Подержал писателя неделю зимой на нетопленной даче, а дивиденды собирает и по сей день, уже почти пять лет. Все разыгрывает одну и ту же кропленую карту». «Да, – засмеялся Шагал, – ему удалось достичь в музыке недосягаемых высот». «Не просто высот, – продолжал Сутин, – ведь он впервые создал симбиоз политики и музыки, до него это не удавалось никому. Он стал иконой. На него ходят просто посмотреть, поклониться. Даже посещение его концерта, по сути, является уже политическим актом».

Абраше были не очень понятны философские размышления Сутина, и, чтобы сменить разговор, он произнес: «А помните, как мама играла на фортепиано». «Твоя мама играла великолепно, – ответил Сутин и, повернувшись к Шагалу, продолжил, – но она еще не достигла той вершины, где мастерство музыканта уже не имеет никакого значения. Мне странно только одно, – продолжал он, – неужели никто не видит, что это обыкновенный черный квадрат, или здесь замешана магия. Кто-нибудь, в конце концов, закричит, что король голый, а?» Хаим нервно прикурил вторую сигарету. «Успокойся, дорогой, – сказал Марик, – я думаю, – добавил он задумчиво, – видимо это кому-то выгодно. К тому-же ЗЕВС уже стал недосягаем; он дружен со всеми монархами и сильными мира сего. Даже большевики перед ним снимают шляпу. Я думаю, что чекисты давно ломают головы над этим феноменом, и они еще долго будут изучать опыт ЗЕВСа в партийных школах».

«Слушай, – прервал его Сутин, – а на что он в этот раз собирает деньги?»