Ничего кроме правды

Вокруг него сразу образовалась толпа почитателей, все просили автографы. «Не все сразу, давайте по одному», – громко сказал Василий, и публика начала выстраиваться в линию. Абраша, сам не зная зачем, тоже встал вместе во всеми. Гости поочередно поздравляли художника, пожимали ему руки, говорили теплые слова. Когда подошла очередь Абраши, он достал из кармана книгу и протянул ее Василию для автографа. Тот было собрался расписаться, но взглянув на обложку, сердито спросил: «Что же вы мне суете эту макулатуру, какое она имеет отношение ко мне, вы что?» «Извините, пожалуйста, – запинаясь, начал Абраша, – я не думал, я не знал, у меня нету другой бумаги, я из Гомеля только второй день».

«Ага, – улыбаясь, сказал Василий, – второй день из Гомеля, а одеяло уже успел продать, да? Пикассо, да? За 200 франков. Что же ты мне не предложил? Ну да ладно». И поставил на книге свою размашистую, как у надворного советника, подпись.

Абраша хотел было отойти, но художник остановил его: «Не спеши. Есть разговор». Он закончил с автографами и взяв Абрашу под руку, отвел в сторону.

Василий без обиняков перешел к делу: «Слушай, можешь мне пошить 30 таких одеял. Я не видел, но говорят красиво. Плачу оптом по 100 франков».

«Конечно, можно, – обрадовался Абраша, – только вот ниток нет, не могу найти, уже два дня хожу. Вы не знаете, где можно купить?» «Нитки это не проблема, – снисходительно похлопывая его по плечу, сказал Василий». «Да, так все говорят, но я что-то нище не видел. А, кстати, зачем вам так много одеял», – поинтересовался Абраша. «Понимаешь, – переходя на шепот, сказал Македонов, – я их подпишу и выставлю в галерее. С моим именем они пойдут как по маслу, только об этом никому, договорились?» «Хорошо, – ответил Абраша, – можете задаток оставить?» «Нету у меня с собой ничего. Не волнуйся, мое слово крепкое, или ты мне не доверяешь?» – спросил Македонов с легким раздражением. «Нет, что вы, – забеспокоился Абраша, – будем считать, что договорились».

Они пожали руки, и Василий отошел к своим поклонникам, а Абраша некоторое время стоял, пока к нему не подбежал Арон, который с нетерпением ожидал, когда Абраша освободится. «Ну что? Что он тебе говорил?» – с любопытством заглядывая в глаза, спросил он.

Абраша сделал серьезное лицо и ответил загадочно: «Камень, отвергнутый строителями, стал во главе угла, – и, посмотрев на часы, добавил, – пора домой».

На улице было тепло, светились фонари, маленькие кафе были полны нарядными людьми. Вкусно пахло жареной картошкой. Откуда-то слышалась музыка. «Почему ты мне не хочешь рассказать, о чем вы говорили, – допытывался Арон с обиженным видом». «Знание умножает скорбь», – многозначительно ответил Абраша, скрывая улыбку. Они простились весьма сдержанно у дверей студии Шагала, и Абраша пошел наверх, умножая в уме 30 одеял на 100 франков. «Да это же целое состояние», – думал он.

Двери студии были открыты, но Шагал уже спал. На кухонном столе лежала записка: «Попей молока, цудрейтер, и ложись спать».

Абраша, с удовольствием сняв ботинки и отхлебывая холодное молоко, некоторое время стоял у окна и смотрел на покрытые лунным светом крыши. Марик мерно посапывал на топчане в углу. Он постелил для Абраши свою кровать, и Абраша наконец улегся, хрустя накрахмаленными свежими простынями. «Ох, какое наслаждение». Он внезапно почувствовал себя очень уютно, как дома, и ему стало очень хорошо. Ему приснился сон. Как будто он идет по какой-то необыкновенной улице. Сверху над ней была настоящая железная дорога. Она держалась на металлических сваях. Поезда шли над улицей по воздуху, это было уму непостижимо. А под железной дорогой сплошным потоком двигались удивительные блестящие машины. Большинство – низкие, как черепахи, другие – высокие, как сараи на колесах, все покрытые яркими надписями на непонятном языке.

Он шел по очень гладкому тротуару в толпе странно одетых людей. Все они несли большие сумки и яркие мешки с едой, а некоторые даже везли тележки, наполненные фруктами и овощами.

Абраша медленно плыл в этой пестрой толпе, останавливаясь и заглядывая в витрины. Он даже во сне помнил, что ему нужно купить нитки. Правда, ниток нигде не было. Во всех витринах была только еда, и какая еда: горы окороков, колбас, всевозможных рыб, консервов в разноцветных банках и экзотических фруктов. Фрукты местами лежали даже на улице возле магазинов, на специальных подставках. Бери – не хочу Во всех магазинах и лавках тоже толпились люди, они покупали еду. Абраша был ошарашен этим изобилием. «Наверное, это рай», – подумал он.