Ничего личного

Девушка обдумывала услышанное. Конечно, идеалы являлись слишком непрочным материалом, и созданный в детстве образ отца уже успел заметно подтаять, как передержанное в тепле мороженое. Тем не менее, узнать, что поиск и доказательство правды были для Люка Харди ничем иным, как врожденным инстинктом, было даже приятно. Вот только…

— Вот только я этот инстинкт не унаследовала.

— Не переживай, — Хью присосался к чашке. — У тебя свой уникальный и редкий дар. Ты умеешь радовать людей. Твой смех не обиден, а шутки не оскорбительны. Честно говоря, был бы жив Люк, он сам бы пинками отправил тебя писать книжки или сценарии. Как, кстати, твоя пьеса?

Кэти поспешно скрестила пальцы.

— Закончила. Когда меня попросили в четвертый раз переписать третий акт, я устроила истерику и пообещала, что даже запятой больше не переставлю. Роб капитулировал и сказал, что приступает к репетициям.

— Вот и умница. Многие журналисты занимаются писательством только в целях самозащиты от жизненных обстоятельств, а у тебя настоящий талант. Так что берись за книжку Рэмзи и не переживай. Заодно и заработаешь.

— Хью, — девушка покачала головой, — но ведь это та же грязь, от которой меня мутит. Я не боюсь работы, но лезть во все это…

Хью многозначительно помотал толстым пальцем в воздухе:

— А вот тут ты не права. Трумен Капоте не побоялся грязи и написал «Хладнокровное убийство». А «Анна Каренина» написана об адюльтере, а «Яма» о буднях публичного дома.

— Не сравнивай меня с Толстым и Куприным. Мне до них никогда не дотянуться.

— А какие милые уютные романы писала Агата Кристи. Даже странно, что все они об убийствах. Просто возьми себе за образец какой-нибудь шедевр и равняйся на него.

Кэти, широко открыв глаза, смотрела на Макдермида:

— То есть, по воспоминаниям бывшего сутенера ты предлагаешь мне накатать второй «Декамерон»?

— А почему бы нет? Если хочешь, можешь добавить туда щепотку, другую «Гаргантюа и Пантагрюэля» и еще ложечку «Тысячи и одной ночи» для пикантности. В конце концов, Рэмзи никогда не связывался с садистами и педофилами, так что ничего по-настоящему шокирующего ты от него не услышишь. Его клиентами были обыкновенные мужчины. Если для тебя открытие, что мы, мужики не думаем о женщинах только во время первого и второго тайма футбола, то сегодняшний день для тебя прошел не зря — ты узнала очередную банальную истину, девочка моя. Я доступно объяснил?

Кэти встала со стула и восторженно зааплодировала:

— Браво! Белиссимо! Таланто грандиозо!

— То есть берешься?

— Ты меня убедил.

— Тогда я свяжусь с Рэмзи.

— Валяй. Но у меня один вопрос.

— Тоже валяй.

— Значит, ты точно так же, как все эти озабоченные, пялишься на мою задницу?

— И на сиськи тоже, — совершенно серьезно подтвердил Хью. — Просто стараюсь делать это незаметно.

— Отдай мой чай, гад, — выхватив у него из рук чашку, Кэти сделала последние два глотка. — Я поеду в Рочестер в следующую субботу. Пока.

Глава 18

Гловер уже понял: чтобы получить Кэти целиком, надо полностью посвятить себя ей. Она была с ним, когда он обхватывал ее обеими руками и оплетал ногами на всякий случай. Она смотрела только на него, когда они сидели за столиком кафе или на кухне стеклянного зверинца и болтали обо всем подряд. Но стоило ему ответить на звонок, отойти, чтобы принять почту у курьера, или на минуту заглянуть в свой ноутбук, как, вернувшись, он находил девушку уткнувшейся в свои записи в блокноте или в экран айфона. В эти минуты она полностью забывала о существовании его, Александра Гловера.

Приходилось приложить некоторые усилия, чтобы вернуть интерес Кэти к своей персоне, но Александр не жалел ни о чем, потому что ее действительно интересовал он сам, а не то, что он мог бы ей дать. Вот только одна мысль наводила уныние: сам он оставался всего лишь частью ее мира, причем не самой значительной. А между тем, Гловер даже не заметил, как эта рыжая напасть заползла ему под кожу и заполнила собой все межклеточное пространство. Что останется от него, если она исчезнет из его жизни? Кучка трухи и только.

К счастью, ему было с кем поговорить по душам. Благослови, Господи, старых друзей.

— А как ты понял, что влюблен в свою Дорин?

Сегодня Кэти укатила на интервью еще в обед, но обещала приехать вечером. Час назад она позвонила и сообщила, что задержится, так что у немного расстроенного Александра появился повод выпить вместе с Равиком. Густав откинулся на спинку стула и ухмыльнулся:

— Когда обнаружил, что стою, как идиот, с женской сумочкой напротив женского туалета и счастлив.

До подобной кондиции Гловер еще не дошел. Хорошо это было или плохо?

— Ты ведь женился довольно поздно?

— Почему поздно? В тридцать пять. Как влюбился, так сразу и женился.

— Погоди, — еще одно открытие, — а до того ты разве не влюблялся? Ни в одноклассниц, ни в студенток? Как ты умудрился?

Равик многозначительно постучал себя пальцем по лбу:

— Подозреваю, что не хотел. Но однажды я сел и хорошо подумал.

— О чем?