Ничего неизменного

Все, что говорила мигелева дочка, следовало делить на четыре. Заноза, вообще, говорил, что на шестнадцать. Но чтоб показаться ей страшным… нужно было быть страшным. Потому что Берана мало чего боялась.

И Мартин, отправившись на встречу с легендарным Турком, был готов увидеть кого-то вроде Мигеля, только еще хуже. Ну, а что? Между турками и мексиканцами разница, наверное, не очень велика?

Подготовиться к тому, что у Хасана с Мигелем нет вообще ничего общего, Мартин не успел. И первые несколько секунд, пока Заноза церемонно представлял их друг другу: «Хасан, это мистер Фальконе, Мартин, это мистер Намик-Карасар», сверял ожидания с реальностью и срочно вносил поправки.

Хасан не был страшным. Не был старым (из-за того же Мигеля, Мартин воображал его угрюмым дядькой хорошо за сорок), и был злым. В последнем Берана не ошиблась, не преувеличила, а где-то даже и преуменьшила. Такого тяжелого взгляда Мартин не видел даже у Эрте, ну, разве что, когда Кот бывал в очень плохом настроении.

Как могильная плита. Три тонны черного мрамора.  

Красивый, серьезный парень. Высокий, узколицый, с резкими чертами лица и горбатым носом. Слишком смуглый для вампира, словно загорелый, хотя, кто их знает, турков, может, им так и положено?

Мартин, если бы не знал точно, не подумал бы, что Хасан — турок. С тем же успехом тот мог быть испанцем или французом, героем романов Сабатини или Дюма. Роковой красавец, если честно-то. В кабинете, обставленном массивной мебелью, с дисковым телефонным аппаратом и печатной машинкой на огромном столе, он выглядел как главный герой старинных детективов, с равной легкостью покоряющий сердца женщин и сметающий с дороги мужчин. Но так же естественно, он, пожалуй, смотрелся бы и на мостике пиратского корабля, и в подземельях Аламута, и во главе какой-нибудь экспедиции, исследующей загадки Черного Континента.

Что ж такое с этими вампирами? Хоть кто-нибудь из них выглядит, как обычный человек? Или обычных другие вампиры просто не выбирают для афата?

Мартин не дал бы Хасану больше тридцати, да и на тридцать тот вытягивал только из-за серьезности и этого придавливающего к полу взгляда. Но, конечно, в восприятии Занозы он — очень взрослый. Когда смотришь из семнадцати лет, тридцатилетие кажется недосягаемым.

Ну, да. А Занозе тридцать никогда и не будет.

— Я пойду, — Заноза покончил с церемониями и направился к дверям, — общайтесь.

— Ты забыл, — обронил Хасан.

— Чего? — Заноза развернулся, и Мартин с интересом пронаблюдал за последовавшим обменом взглядами. Полнейшее непонимание в синих глазах. Выгнутая бровь Хасана. Непонимание сменяется убежденностью в собственной безобидности. Убедительной убежденностью. Взгляд Хасана становится тяжелее еще на полтонны.

— Пфф, — сказал Заноза.

Прошел через кабинет и забрал ноутбук со стоящего у окна низкого столика.

— Телефон, — произнес Турок все тем же тоном.

— Пфф.

Телефон обнаружился на полках между папок с бумагами. Зачем он там, когда нужно держать его под рукой, Мартин понял не сразу.

А когда понял, задумался. Значит, отключить прослушивающие устройства в квартире, где поселилась Лэа — это правильно, и оставить ноутбук и телефон, включенными на запись там, где двое твоих друзей собираются поговорить без свидетелей — это тоже правильно? Какое «правильно» правильней?

Ему почудилось, что когда Заноза, возмущенно растопыривший все колючки,  вымелся за дверь, Хасан улыбнулся. Но улыбка была такой мимолетной, что списать ее на игру воображения оказалось проще, чем поверить.

— Спасибо, что приняли приглашение, мистер Фальконе, — к изумлению Мартина, Хасан заговорил по-русски. На прекрасном русском. Немного старомодном, но старомодность и легкий акцент придавали языку какую-то особую изысканность. — У меня есть к вам несколько вопросов о природе демонов. Я знаю, что существуют обстоятельства, которые не позволяют вам обсуждать эту тему. Но вам, как и мне, небезразлична безопасность Уильяма, и я надеюсь, ваши обязательства не помешают нам поговорить.

Мартин тщетно попытался построить ответ в том же церемонном стиле, но сразу бросил эти попытки.

— Обстоятельства изменились, — сказал он. — Обязательств у меня больше нет, так что спрашивайте.

Уильям! Надо же! То есть, он знал, что Занозу так зовут, но он не думал, что его и правда кто-то так называет.  

— Всегда ли демоны выполняют условия сделки? Я не спрашиваю о лазейках, использование лазейки — это тоже действия в рамках договоренности. Меня интересует не хитрость, а обман. Нарушение слова.  

И Заноза тоже спрашивал об этом. Дело скрипача-зачарователя навело их с Хасаном на какие-то одинаковые мысли?

— Нарушить обещание мы не можем, — повторил Мартин то, что двумя часами раньше говорил Занозе. — Если договор заключен, то всё, — он пожал плечами, — пока его выполняют с той стороны, мы выполняем со своей. Но Шиаюн, если говорить о ней, свою часть уже выполнила. Она же обещала Занозе вернуть сердце Бераны. Она его вернула. А Заноза ей все еще должен.

— Теперь, когда ваши обстоятельства… изменились, есть ли у вас возможность найти это существо?