Ничей

Вообще, начальство помельче почти всё время пропадало на каких-нибудь планерках и жутко срочных совещаниях. Коллектив, обученный определенным навыкам, творил на первом этаже, рядом с хозяйственными помещениями, вполне самостоятельно. Определенная специализация при этом существовала, причем политикой с экономикой здесь и не пахло. Показывали, как говаривал Митя, просто жизнь.

Фантастических размеров толстуха громко смаковала и собственноручно готовила к монтажу хронику разнообразных ДТП. Другая девушка, прямо противоположной комплекции, с уклоном в анорексию, регулярно освещала всякие неформальные тусовки, в том числе с элементами мистики. Компанейский парень Яша, с которым я быстро сошелся, был незаменим при проникновении со съемочной группой на охраняемые объекты. Он с беззаботным смехом вспоминал, как удирали от какого-то ЧОПа, и овчарка едва не цапнула оператора за зад.

Мне сначала выпало более простое задание. Из материала, отснятого и присланного коллегами-сибиряками, предстояло оперативно слепить сюжет о кошках, коим специальная городская служба в Тюмени вживила электронные микрочипы. Диктовалась эта мера заботой о братьях наших меньших, дабы они не потерялись в холода и зной. Кошек я люблю и без электроники, а действовать в высоком темпе привык еще на заре журналистской юности. Поэтому проблем с производством сюжета не возникло. Шефа Митю, который на следующий день щегольнул модными мокасинами, мой доклад почему-то не обрадовал.

— Озвучка у тебя не очень, — кисло сказал он. — Так в прошлом веке озвучивали.

У сотрудников утреннего эфира, да и всего канала, действительно, была своя манера начитывать тексты. Стремясь запихнуть в краткие мгновения сюжетов как можно больше информации, они тарахтели, как пулеметы. Или как будто их уже настигала та самая овчарка. Иногда зрителю, по-моему, трудно было угнаться мыслью за этими молодыми ребятами. Впрочем, я благоразумно не стал ни с кем делиться своими сомнениями. Дежурный продюсер выдал мне новую тему, и… Теперь я понимал, что следовало как-то отвертеться, особенно учитывая состояние духа озабоченного шеф-редактора. А в тот момент в ней не виделось ничего потенциально опасного.

Наоборот, тема была еще дальше от политики, чем кошки с микрочипами. В некоем московском дворе стихийно образовалась выставка мягких игрушек. Совершенно бесплатная и постоянно действующая. Детище одного энтузиаста поддержали его соседи по подъезду, а затем другие жильцы. Очень скоро плюшевые мишки, лисички и зайки стали одной из достопримечательностей района. Вот и всё, никаких трупов и груд искореженного металла с кровью. Продюсер тоже человек. Он, наверное, просто ошибся, но я-то добросовестно принялся выполнять полученное задание. Сценарий сюжета вполне умещался в узкие эфирные рамки, однако и его дополнительно порезали. Когда же мне сказали не ходить на озвучку и ждать дальнейших указаний, я в принципе всё понял.

Митя, который в тот день зачем-то помыл голову, причесался и облачился в костюм, явился с очередной планерки на седьмом этаже вечером, часу в седьмом. Запись утреннего эфира в студии уже шла полным ходом. Народ, сдав свои сюжеты и отчитавшись о содеянном, разбился на группки по интересам. Я сидел один.

— Не сработаемся, извини, — заявил мне Митя.

Я без слов положил на стол временное удостоверение и стал надевать куртку.

— Надо объяснять? — спросил он.

— Не надо, — ответил я. — Счастливо оставаться.

Мы с ним как-то неплохо поняли друг друга. В том смысле, что трудиться вместе нам было категорически противопоказано.

Сдав пропуск на КПП, я вышел из «Останкино» и направился к пруду. Топиться, конечно, и не думал, просто присел на лавочку и уставился на водную поверхность. Ситуация складывалась для меня прескверно. Поиски работы по специальности явно зашли в тупик. Денег, вырученных правдами и неправдами в ходе предвыборной кампании Макеева, оставалось всё меньше. Вот-вот должен был грянуть «час икс», когда мне предстояло либо прервать столичный эксперимент, либо соглашаться на какой-нибудь совсем смехотворный вариант. Тут удача решила еще поиграть со мной в кошки-мышки, и в тот же вечер мне поступило письмо из «Вестника счетовода».

Тестовое задание для него я делал за столиком бистро на Павелецком вокзале, ручкой в блокноте, а набирал и отправлял для пущей скорости из офиса своих знакомых на Садовнической набережной. Дальше был кабинет Всеволода Георгиевича и очень сумбурная беседа с ним, в которой мне, перескакивая с пятого на десятое, удалось довольно ловко обойти некоторые острые углы своей биографии.

Шеф пожал мне руку, переглянулся с Нонной и спросил:

— Когда сможете приступить?

К новым людям он на «ты» не обращался.

Я чуть не выпалил: «Сейчас!» Но надо было соответствовать легенде. Официально я числился сотрудником одного полуживого пиар-агентства, где меня обещали прикрыть. Сведущие люди популярно объяснили мне, что ходить по собеседованиям в статусе безработного несолидно. Так что у Вэ-Гэ я попросил три дня на сдачу дел в агентстве, что его полностью устроило.

— Медитируешь?