Ничей

— Думаешь, ты один про всех тут всё знаешь? — орал, как будто не слыша ответа, Хрюшников. — Хрен ты угадал! Про всех вас только я один знаю! Вы там еще договорить не успеваете, а я уже в курсе!

Я уже с интересом посмотрел на его круглую лысину, блестевшую под лампой.

— Ты что мне про Забегалова пишешь? — спикер помахал моей запиской. — Ты считаешь, я сам в этом деле не разберусь?

— Считаю, что обязан вас проинформировать и донести свое мнение о ситуации.

— Зачем мне твое мнение, если ты обстановку не контролируешь? Вот скажи, кто эту блядскую заметку написал, а?

— Если вы не против, Виталий Иванович, скажу завтра. Я пока собираю необходимую информацию.

— Завтра… — спикер усмехнулся. — А если надо сегодня?

Я решил промолчать.

— Записку свою забери, — спикер бросил ее через стол. — Я не дурак, чтобы шашкой махать из-за Валентина Юрьевича. Знаю лучше тебя, кому он раньше служил и на кого сейчас работает. Не волнуйся! За всё это собрание я отвечаю.

Наступила тишина, после громких криков резавшая слух.

— Виталий Иванович, — сказал я, — надо что-то решать с этим эфиром на «Сторонке». Предлагаю вам под любым предлогом не ходить. Пошлите кого-то из депутатов. Алину Вениаминовну хотя бы.

— Толкушка она, твоя Алина, — от души высказался спикер.

— Эфир первый, никто этой программы еще в глаза не видел. Могут быть проблемы, — не унимался я.

— Проблемы будут, если я не пойду, — ответил Хрюшников и в первый раз за время разговора вздохнул.

За окном сделалось по-ноябрьски темным-темно. Спикер отчалил только что, запихнув под мышку пухлую папку со справками, которые подготовили и принесли ему загнанные экономисты. «В машине посмотрю», — на ходу бросил он. Его предупредили, что на телекомпанию надо прибыть заранее, дабы гримеры и режиссеры успели сделать свою работу. От моих услуг и, вообще, от любых сопровождающих Виталий Иванович отмахнулся и даже депутатский значок оставил в ящике стола. Был он по-прежнему на взводе. По опыту своему я знал, что нарастающее раздражение Хрюшникова может в любую секунду прорваться наружу.

Я сам чувствовал себя каким-то выпотрошенным. Время звонить «Бонду» еще не пришло, и оставалось только ждать. Запиликавший в кармане мобильник заставил дернуться.

— Алексей Николаевич, я вас жду, — пропела трубка.

— Кто это?

— Это Яна. Вы про меня забыли?

Вчерашний разговор действительно вылетел у меня из головы.

— Нет, Яночка, не забыл. Просто забот сегодня прибавилось.

— Вы до сих пор на работе? — спросила Яна.

— Где же еще?

— Наша встреча не отменяется?

— Не отменяется, — ответил я. — Вы у подъезда?

— Подхожу.

— Тогда и я иду.

Яна стояла под пихтой напротив главного входа. Я улыбнулся ей, но, по-моему, не очень уверенно.

— Вы устали, Алексей Николаевич?

— Почему?

— У вас измученное лицо.

— Ничего от прессы не скроешь! — я старался говорить как можно беззаботнее. — Ну что, держим курс на кафе?

— А у вас что-то изменилось?

— Да эфир тут один свалился на мою грешную голову. Шеф убыл на телевидение, меня не взял. Но отсмотреть не мешало бы, — объяснил я.

— Это очень важно?

— Может быть. Вскрытие покажет.

— Пойдемте ко мне, — предложила Яна.

— В редакцию?

— Нет, домой.

— Домой? — в моем голосе прозвучало удивление.

— Ну да. Это рядом тут, через улицу. Если вам удобно, конечно, — и она нерешительно посмотрела на меня.

— Это вам, наверное, неудобно, — возразил я. — Всё-таки я человек посторонний, а дома у вас родные, близкие.

— Я одна живу, снимаю здесь квартиру, — ответила Яна.

Дома у певучей Яны было довольно уютно. В ее единственной комнате, кроме телевизора, стоял мягкий уголок с огромным плюшевым котом, платяной шкаф и миниатюрный столик. На стенах там и сям висели какие-то безделушки со шнурками и множество цветных фотографий. На всех фото была изображена сама модница в разнообразных нарядах и интерьерах.

— Вы просто модель, Яна, — заметил я. — Вам самой на обложку пора.

— Не берут, обижают меня, — кокетливо сообщила она.

Представительница «Модного журнала» успела разоблачиться (в смысле верхней одежды) и осталась в очень коротком ярко-красном платье, которое подчеркивало все достоинства фигуры. Я подумал, что сегодня, наверное, она в черном или белом белье. В кафе на мою новую знакомую точно пялились бы все мужчины.

Я повесил пиджак на дверную ручку и сел. В телевизоре шла популярная молодежная программа «Сарай». Запертые в большом сарае на амбарный замок, молодые люди и девушки пытались выстроить гармоничные взаимоотношения. Сейчас показывали сцену на сеновале. Две участницы бурно выясняли, кому завтра мыть посуду.

— Это наш канал? — спросила Яна.

— Да. Ток-шоу после новостей начнется.

— Странное какое-то соседство: «Сарай» и шоу со спикером.

— «Сторонка» круглые сутки вещать не может, творческих силенок мало. Приходится врезаться в эфир московского канала.

— Нельзя было другой московский канал выбрать?

— Другие каналы были разобраны другими компаниями, а уважаемой Анфисе Дикторовне очень хотелось быть телевизионной начальницей. У нее даже отчество такое — от папы, энтузиаста первых пятилеток.

— Она из-за него такая влиятельная? — удивилась модница.