Ничей

— Но у меня в руке официальная справка, — даже Матусевич под таким первобытным напором несколько потерялся.

— А у меня с собой другие справки! И нечего нам тут подбрасывать! — Хрюшников остановился, чтобы набрать воздуха.

— Уважаемые зрители, а вот независимое экспертное мнение, — всё-таки вбил клин Матусевич.

В телевизоре крупным планом возник Стас Биркин — известный в городе юрист и правовед, член адвокатской палаты. Стаса журналисты любили и часто приглашали комментировать всякие спорные ситуации, чего бы эти споры ни касались. Журналисты студии «Сторонка» любили его особенно, потому что Стас был на короткой ноге с Анфисой.

— Понимаете ли, какое дело…

Стас, как всегда, начал издалека. Эфирного времени на него «Сторонка» никогда не жалела, да и сам эксперт был не прочь порассуждать.

Спикер набычился и попробовал повернуться к нему. Высокий хлипкий стульчик под ним опасно пошатнулся. Виталий Иванович замер.

— Федерального закона для решения, например, задач газификации еще недостаточно, — весомо продолжил Биркин. — При слабости региональной правовой базы возможны отдельные коллизии на местах.

— Это кто у вас комментирует? — заглушая Стаса, обратился к ведущему Хрюшников.

— Простите, не понял.

— Кто это комментирует, спрашиваю! Финансист? Производственник? Газовщик?

Спикер так и сказал: «газовщик».

— Ведущий специалист по гражданскому и хозяйственному праву, — заметил Матусевич.

— А он что, какое-то отношение имеет к данному вопросу?

— Мы просили его проанализировать юридический аспект…

— А хватит уже анализировать! — ринулся в атаку Виталий Иванович. — Все анализировать любят, только работать некому стало! Как фамилия этого специалиста?

— Би… Биркин, — ошеломленно произнес ведущий.

— Так вот, уважаемый товарищ Биркин или как вас там, — назидательно молвил спикер со своего насеста, — я вам докладываю: газификация села в общем и целом успешно завершена. Согласно указаний нашего губернатора! По отдельным недостаткам работает общественная приемная. Туда и можете обращаться, если остались вопросы.

Большая студия, плотно набитая гостями, хранила гробовую тишину. Как реагировать, никто не знал.

— Show must go on! — само собой вырвалось у меня.

— Что? — не поняла Яна, облачившаяся в мою рубашку.

— Это расхожее выражение такое. Английское.

— У тебя точно проблем не будет? — с тревогой спросила она.

— Обязательно будут.

— Но ты же не виноват!

— Радость моя, кого это волнует? У нас правая рука не ведает, что творит левая! Планы меняются по пять-шесть раз на дню, секретариат вообще занят неизвестно чем, управделами семейный карман набивает — зато насчет работы пресс-службы у каждого свое авторитетное суждение. И со всеми наш спикер по вопросам информационной политики советуется — от бухгалтера до завхоза, любой бред выслушивает и впитывает. Хорошо, если хотя бы в последнюю очередь мнением самой пресс-службы поинтересуется. А случись неприятность — кто виноват? Правильно, пресс-служба! А пьяницы, шизофреники, стукачи ни в чем не виноваты, никогда.

— Неужели такое может быть? — Яна, кажется, была в шоке. — У вас такая авторитетная организация…

— Яночка, мой тебе совет: не верь газетам и журналам.

— Тебя могут уволить?

— По идее не должны. Когда Виталий Иванович звал на службу, обещал, что будем вместе до конца срока. Но он и другое обещал — например, что буду подчиняться одному ему.

— Что же делать?

Шоу на голубом экране действительно продолжилось. Матусевич опять размахивал руками и что-то говорил в микрофон.

— А, пожалуй, вот что, — сказал я, рывком стаскивая с Яны рубашку. — Поворачивайся к подушке передом, ко мне задом.

Глава четвертая

Интервью без очереди

Как ни странно, грозы с утра пораньше не последовало. По информации с «царского» этажа, к спикеру в кабинет тянулась громадная очередь. Без очереди просочился, как всегда, один товарищ Толиков. Связи с «Бондом» по-прежнему не было, и я позвонил Анне Игоревне — обменяться мнениями по поводу вчерашнего эфира. За нее ответила секретарша. Оказалось, Анна Игоревна уже убыла на губернаторскую планерку, откуда собиралась поехать на фестиваль серьезной прессы.

Чтобы разведать обстановку и успокоить нервную систему, я отправился пройтись по парламентским коридорам. На боковой лестнице, между вторым и третьим этажами, мне повстречался Александр Иванович Сенников, зав сектором оргработы. Именно он при зачислении в аппарат заксобрания вручал мне удостоверение и говорил краткое напутствие. «Служите честно», — сказал тогда Александр Иванович, помянув и свою райкомовскую молодость. Подобно Семёну Марковичу, он тоже делал карьеру с самых низов.

С тех пор, как мы познакомились, зав сектором стал носить очки, а курил теперь строго раз в день — в обеденный перерыв. Годы мало-помалу брали свое, но характер у Александра Ивановича остался прежним — открытым и доброжелательным. Поболтать с ним про наши внутренние делишки, про их многочисленные нюансы, оттенки и оттеночки всегда было интересно, а порой весьма полезно.

После обмена приветствиями Александр Иванович вдруг предложил мне:

— Пойдем, Алексей Николаевич, отравимся.