Ничья…

Усмехнулся.

– Бессонная, одинокая ночь?

– Напротив, слишком шумная… – ответила она, с вызовом смотря на Васеля.

– Ревнуешь? – догадался, о чем она, не отрывается от нее, попивая свой кофе. Чувствует устойчивый запах кардамона. Как он любит…

– Единственный ревнивый у нас здесь ты, Васель… А я – просто хочу покоя… Просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое… Дал возможность нам с сыном уехать…

Молчит. Смотрит на нее внимательно.

– Я могу увидеться с Микаэлом сегодня? – решила перевести тему.

– Сегодня – да.

– В смысле? А завтра? – все равно выходит из себя Влада… Что он опять придумал? Каждый день теперь будет ей устраивать унизительные экзекуции?

Не успевает опомниться, как он придвигает ее стул ближе к себе, одним движением руки, словно она ничего не весит. Стол круглый и небольшой, всего на двоих, ему ничего не мешает это сделать.

– Удачное платье, Влада. Молодец, что выбрала именно его…

Его рука под столом стремительно задирает подол и нагло скользит по ее ноге все выше и выше. Она машинально зажимает ноги.

– Ну же, расслабься, малышка. Я же вижу твое состояние. Ничего нет более несправедливого в мире, чем вид красивой, но неудовлетворенной женщины утром. Давай, я сегодня добрый…

Смотрит на нее, предсказуемо ожидая, что на лице вспыхнет такой знакомый легкий румянец возбуждения, а в итоге видит, что, напротив, губы побелели, руки нервно сжали скатерть. Из глаза выбилась и скатилась одинокая слеза… Он смотрит молча и мрачнеет. Потому что не понимает, в чем причина такого поведения… Неужели он вчера перегнул палку? Что ж сама виновата, что довела его до состояния осатанения… Она ведь хочет… Сколько можно сопротивляться природе…

А Влада снова думает о муже… Да, почему – то именно сейчас, именно в этой ситуации, она вспомнила то, как именно так делать любил он. В гостях, на приемах, на отдыхе он мог мастерски пробираться под столом к ее телу и заставлять ее сходить с ума… Если что – то и было его любимым трюком, то именно вот такая игра…

– Васель, прошу… – взмолилась, смотря на него своими теперь глубоко печальными, даже несчастными глазами, – перестань меня мучать… Я не могу… Я не готова… Это гадко… Ты заставляешь меня чувствовать себя мерзкой тварью… Мы оба знаем, что мое тело… Оно откликается на тебя… Смешно это отрицать… Но это все равно насилие… Все равно мне больно от этого… Я…меня уничтожает это желание, потому что оно как кислота, сжигает мою душу… Прошу, если ты хоть немного питаешь ко мне что – то большее, чем ненависть и презрение, не делай этого…

– Чего этого? – спросил он упавшим голосом.

– Всего этого… Того, что заставляет меня чувствовать себя животным, самкой, беспринципной сукой… Прошу…

Резко встает из – за стола, раздраженно кидая салфетку на стол. Уходит молча, не прощаясь. А она не знает, что за этим стоит – его щедрое «да» или категорическое «нет».

Ответ пришел через пару часов, когда она уже успела вдоволь наиграться с сыном, объесться с ним сладостей, просто блаженно поваляться в обнимку, так, словно все печали и невзгоды позади, словно бы и не было постоянно нависающей над ними грозной тени ее бывшего любовника. В дверь детской постучали. Горничная занесла красивый букет красных роз с характерным запахом… Те самые духи… То самое дежа вю. И вложенная записка: «Воздержание – так воздержание… Но сегодня вечером – ужин. Вдвоем. В пять будь готова. Поцелуй за меня Мику…»

Она предусмотрительно сложила записку… Сердце сжалось, на этот раз волнительно.. И от этого самого волнения стало гадко…

– Это от дяди Васеля, мам? – спросил Микаэл, прекрасно читающий эмоции матери, хоть и делающий вид, что занят игрой.

– Да, малыш. Просто цветы.. – зачем она это добавила, словно оправдываясь…

– Дядя Васель тебя любит?

Резко посмотрела на него.

– Ты что? Откуда такие мысли, Мик?

– Я взрослый, мама. Я же вижу, как он на тебя смотрит… И когда рядом, и даже когда мы играем с тобой, во дворе… Ты не замечаешь, а он смотрит… Из своего кабинета…

Ее буквально в жар бросило. Не этих слов она ожидала от своего маленького сына…

– Он смотрит на тебя, малыш… Что ты… Он просто очень тебя любит и все эти годы очень… скучал по тебе…

– А папа? Мама, он больше к нам не вернется? Теперь дядя Васель твой муж?

Ей хотелось прямо сейчас и здесь разрыдаться. Сил не было все это слушать… Она, наивная, была уверена, что ее мальчик как минимум не понимает той, второй истории, которая происходила между ними…

– Твой папа очень тебя любит, малыш… Он… уехал… И я не знаю, когда он вернется… – подошла к сыну, провела по его непослушным пепельным волосам, заглянула в красивые голубые глаза… Такие пронзительные, такие все понимающие для своего возраста…

– Он ведь мне не родной папа, да? Мой папа – дядя Васель? Я слышал, как горничные обсуждали это, когда убирались в моей комнате, а я прятался от няни… Они сказали, что такого сходства не бывает… Мы правда похожи… Я тоже вижу… Дядя Васель клевый! Я хочу быть на него похожим!!!