Ничья…

–Успокоилась. Можешь потом проклясть меня, как уже проклинала сто тысяч раз, но я сделаю это. Попробовал твой палец после мастурбации- и теперь умираю, хочу снова почувствовать твой вкус,– делает неимоверные вещи своим ртом, стонет так, что и у нее крышу сносит,– блядь, Влада. Как давно я этого не делал… Никому не делал, никогда… до тебя и после тебя… Только с тобой…

Уже через минуту ее подбрасывает, как от мощного электрического разряда, и она кончает, еле сдерживая себя, чтобы не орать на весь дом его имя, с силой прикусывает руку, подавляя свои стоны, а он жадно смотрит в этот момент на нее, продолжая свой похотливый танец языка.

Она блаженно откидывается на простынях, а он ведет языком теперь наверх, по ее животу, к груди. Пристраивается между ног.

–Нет.– резко останавливает она его, вмиг возвращаясь к реальности. Отталкивает от себя,– Ты не сделаешь этого.

На удивление он не противится. Выдыхает, перекатывается с нее на постель. Теперь лежат рядом, смотря в потолок. Восстанавливают дыхание.

–Это правда?-спрашивает она тихо.

–Что?-так же тихо отвечает она.

–Что ты… никогда… никому…до и после…

Он усмехается, наводя теперь на нее наглый, откровенный взгляд.

–Чистая правда, детка. Считай, что лишила меня девственности.

Она опускает глаза, ничего не сказав.

Снова молчание, только ритмичное биение сердец. Такое сильное, что слышно во всем доме…

–Это ничего не меняет, Васель… Всё это… -нарушает она тишину…

Он молча встал, не дав ей договорить, и вышел за дверь.

А она так и осталась на кровати. Полуголая, со стекающими из широко распахнутых, смотрящих в никуда, глаз струйками слез, влажная от его наглого языка, пахнущая им… Тем, кого так сильно продолжала любить и ненавидеть одновременно. Кто дал ей все и всего же лишил…

***

Зашел к себе в комнату, тяжело выдохнул, облокотился лбом о стену. Невозможно терпеть все это уже… С ума сходит от ее присутствия… С ума сходит от этой гребаной пытки. Думал, так будет лучше, легче, надежнее, спокойнее. Когда она рядом. Но нет, это просто какой-то ад.

Разговор с Раньей его ни на шутку вывел из себя… То ли он с годами становился все нетерпимее, то ли сварливые женщины на грани истерии начинали бесить… Она нисколько не изменилась. Все такая же наглая, эгоистичная, глупая сука, приехавшая к Владе под деланным предлогом навестить и привезти документы, а в реальности- чтобы докопаться до него, воспользоваться ситуацией. Как иначе ей бы было подобраться до премьера Сирии, он бы ее на порог своего дома даже не пустил, не попроси его Влада. А эта наивная дурочка действительно верит, что родственница за нее переживает, горюет по Кариму… Расчётливая сука даже не помыслила поехать на его могилу, не могла скрыть своей радости, когда услышала, что Влада уезжает почти на целый день, оставив их с ним один на один… Он знал этот шлюший взгляд жалкого торжества. Видел его всякий раз в глазах такой же очередной дешевки, вынашивающей наивные планы по его охмурению…

Ждать себя Ранья не заставила. Ловко подкралась к нему в спальню, когда он пошел в душ, как только вернулся с работы. Наверное, весь день дежурила у окна… В другой ситуации его бы это даже повеселило, но не сейчас, когда мысли о Владе стали маниакальными, когда месяцами подавляемое желание било по нервам и мужскому достоинству наковальней… Он был зол и голоден. Гремучая смесь…

Постучала к нему, смотрит призывно, нагло… Когда-то этот взгляд его цеплял… Когда ему еще это было интересно как неопытному юнцу, когда она была помоложе и посвежее. А сейчас хочется вышвырнуть ее за крашеные волосы вон, но он сдерживается, ради веселья, а может и для того, чтобы задеть Владу. Даже не стал утруждаться и надевать халат. Стоит в полотенце, надменный и упивающийся ее жалкими иллюзиями и надеждами..

Он не ошибся. Понадобилось всего минут пять, чтобы Ранья по-коровьи распласталась у него под ногами, сорвала зубами полотенце и попыталась его трахнуть. Именно так… Понимала, сука, что сам он не горит желанием разводить ей ноги. А этот отчаянный шаг- сделать ему минет- возможно бы и проканал. Он бы даже мог жестко отыметь ее в рот, закрыв глаза и думая о другой, желанной, или смотря на нее вниз с балкона, он ведь учуял ее там, у дерева в саду, почти сразу, как только появилась, именно учуял, как зверь свою самку… Но Влада не стала принимать его игру. Поспешно ретировалась, увидев их вместе с лживой дешевкой. До смешного жалкая ситуация… Сидит там у себя в комнате, наверное, Бог себе что сейчас придумывает, ревнует, изнемогает, а он рычит от желания съесть ее, клеймить, вбиваться в ее тело, целовать каждый сантиметр ее кожи…

Резко оттолкнул раскрывшую было свой рот Ранью.

–Пошла вон, дура… Не унижай себя и не нервируй меня…

Истерично смеется, группируясь на полу…

–Почему, Васель? Разве не любил меня тогда? Сильно изменилась? Все говорят, что не очень,– бросает на него зазывные отчаянные взгляды своими утопающими в припухлостях от наколотых филлеров глазенками,– ты ведь взял тогда вину на себя потому что любил… Да?