Ничья…

Влада вернулась в резиденцию крайне вымотанная. Правила приличия говорили ей, что надо бы зайти к Ранье, навестить ее и детей, но сил не было ни на что. Да и, признаться, поведение гостьи накануне было более чем двусмысленным. Конечно, ей можно было найти сотни оправданий, но почему-то не хотелось, особенно на фоне ее навязчивого флирта с Васелем, не заметить который было попросту невозможно… Она удалилась к себе и почти сразу провалилась в восстанавливающий сон, а проснувшись, почувствовала тяжесть в голове. День клонился к вечеру- не самое лучшее время для того, чтобы дремать. Теперь последствия такого отдыха давали о себе знать вялостью и головной болью… Решила проветриться.

Вышла в сад, небо готовилось к закату, ее любимое время в Сирии когда – то. Легкая, пока только едва уловимая вуаль вечера, все еще играющие блики нежного весеннего солнца, создавали ощущение какой – то чарующей торжественности. Заставляли остановиться, задуматься, посмотреть по сторонам и насладиться моментом. Сад в резиденции Васеля был действительно замечательным. Браво садовникам и дизайнеру… Девушка стояла между высоких многовековых фикусов, кинувших на землю свои лианистые побеги – корни. Это только в Москве они жили обузданными карликами в горшках на окнах. Свобода и солнце давали им бесконечный простор для роста… Так и с людьми,– подумала Влада… И только сейчас увидела очертания фигур на террасе второго этажа, относящейся к одной из комнат… Это была спальня Васеля. Движимая любопытством, она подошла ближе и могла различить отдельные отрывки разговора.

Луч заходящего солнца упал на тени и она разглядела Его. Совершенно голого за исключением полотенца на бедрах. Видимо, только вышел из душа.

Васель развернул свой корпус в направлении комнаты и что – то проговорил, значит, был не один. Влада не расслышала. Попыталась подойти еще ближе.

И вот, в окне появляется вторая фигура, в которой она сразу узнала Ранью. Взъерошенную, какую – то чумную. Она была в легком летнем платье… Пока в платье… Или уже в платье… Сердце ушло в пятки…

– Васель, одно твое слово, одно слово – и я брошу все…

– Раннуш, – назвал он ее ласково, – ты ведешь себя глупо, словно тебе 16 лет… У тебя семья, дети…

Она падает перед ним на колени, обнимает за ноги.

– А мне и есть 16 лет… Я словно снова там, на той ферме… Увидела тебя- и повело… Как тогда… Влюблена в тебя безумно… Все, что хочешь сделаю для тебя… Любое… Только попроси…

Влада затаилась, не веря своим глазам. Это была Ранья? Та самая деловая, уверенная, сильная Ранья, которую она знала? Которая, казалось, могла заткнуть себе за пояс любого мужика… И теперь, она стоит перед ним на коленях, размазанная, распластанная его волей, дьявольской волей.

Предательски хрустит веточка под ногами. Влада в ужасе хватается за рот, понимая, что и бежать поздно… Только бы он не заметил… Этого ей только не хватало…

Васель нахально улыбается. То ли в пустоту, то ли на слова Раньи, то ли для Влады… Она так и не поняла, увидел ли он ее…

Берет женщину за крашеные волосы, грубо, надменно.

– Ты была той еще сучкой…

– Я и сейчас такая, Васель… Ничего не изменилось…

Женщина снимает зубами с него полотенце, обхватывает бедра руками и…

Влада больше не может на это смотреть, не хочет. Разворачивается и со всей силы бежит подальше от них, подальше от этого жуткого зрелища… Почему – то такое ощущение, что она подсмотрела что – то запретное, что – то плохое… На душе гадко… Она чувствует себя наивной маленькой девочкой, увидевшей секс взрослых в замочную скважину и теперь не знающей, что делать с этим знанием.

***

Забежала к себе в комнату, заперла дверь. Не может отдышаться… Ей больно… От нее, от него…

Сходила в душ, немного успокоилась. Легла в постель… Мысли только об этом сукином сыне. Только он перед глазами. Эта наглая, порочная улыбка, этот взгляд с поволокой, этот идеальный, словно нарисованный грифелем голый торс… Жилистые руки, которыми он так властно и грубо схватил Ранью за волосы… Ее это возбуждало… Ненавидела себя за это, презирала… называла шлюхой и сукой, но ничего поделать не могла с собой… Рука сама потянулась к возбужденной плоти, начала себя исследовать, трогать, делать так, чтобы напряжение хотя бы немного отпустило. Выгнулась дугой, снова вспомнив эти глаза. Трогает грудь – пощипывает соски, представляет, что это его губы, его зубы…

Слышит скрип двери… Ей хватило толики секунды, чтобы запахнуть халат, накрыть себя сверху одеялом и притвориться спящей.

Лежит, глаза все равно дергаются, сердце бьется со скоростью света…

Он молча подходит к ней, стягивает одеяло.

И она слышит его глубокий, хриплый от возбуждения голос.

– А теперь делай все то, что делала секунду назад, только при мне. Смотря на меня….

Широко распахивает глаза. Отстраняется, деланно потягиваясь.

– Ты сдурел? Не знаю, о чем ты. Я дремала…

Усмехается. Берет ее правую руку, которая еще минуту назад ласкала себя внизу, со стоном зазасывает ее палец.