Ничья вина (СИ)

Хотел по-армейски коротко и сухо, а вышло неожиданно искренне и прочувствованно. Вдова благодарно кивнула, на миг прикрыв глаза, он воспользовался этим мгновением, чтобы положить цветы с краю и ретироваться в сторону остальных приглашенных. На помосте за гробом стояли в ряд солдаты. Парадная форма, ружья «на караул». Можно было бы присоединиться к ним, но эта молодежь с открытыми лицами, воодушевленная и гордая — он бы слишком выделялся на их фоне. Да, и кто ему оружие в руки даст? Вопрос, шепотом произнесенный себе под нос, остался без ответа. Только криво усмехнулся Блэк — он не видел, но услышал этот знакомый смешок.

Рядом с другом вертелся тот парень из машины, Джейк, кажется. Скай наблюдал за тем, как он пытается предугадать каждое желание Кирилла ровно до тех пор, пока ответ на тот самый риторический вопрос не пришел к нему, не ворвался, широко распахнув двери, прижимая к себе охапку ярких до боли алых роз. Это было хуже, чем кошмар, Скай понял, на миг оглянувшись и поймав взбешенный взгляд Блэка. Это было больнее, чем осознание смерти не чужого ему, в общем-то, человека. Это был Алый, просто Алый, такой, каким знал его генерал.

Темные пряди падали на глаза, и он насмешливо щурился, сдувая их. Цветы перепачкали перчатки, когда он свалил всю эту гору на пол перед помостом, стали видны зеленые разводы. В его руках осталась одна роза. Скай закусил губу, глядя в это лицо и отчаянно жалея, что у него не хватило смелости. Прийти вот так, подойти к вдове, сверкая небрежно прицепленной к кителю Алой звездой, вручить ей шипастую, огромную розу со словами:

— Это единственное, что я вправе сделать за него. Не грустите, — и обнять, поцеловать в лоб, пропитывая ее тем же приторным ароматом роз, что, казалось, намертво в него въелся.

Черт, сколько же он шел вот так, по улице? И ведь ни один патруль не остановил! Хотя, рискнул бы хоть кто-то подойти к герою войны в форме и с медалями? Скай не был уверен, но, блядь, он ведь даже и не пытался. И не подумал об этом. А Алек просто сделал. Он что-то негромко говорил вдове, держа ее за талию, Влад, повинуясь внезапному порыву, шагнул к ним, подцепляя маску, кончиками пальцев, но на плечо легла тяжелая рука, и он остановился.

— Не смей.

Хриплый шепот Кирилла отдался звоном в ушах. «Почему?» — хотел спросить Скай, на языке вертелся еще десяток вопросов, но он промолчал, отступил назад, глядя, как Алый еще раз целует вдову и легко запрыгивает на помост. Он шел, чеканя шаг мимо этого почетного караула — никто не возмутился. Он остановился напротив того, что был в центре — и тот послушно уступил ему и свое место, и свое оружие.

Разве кто-то должен позволять то, что ты можешь взять сам?

Этот ответ оказался слишком очевидным и слишком неожиданным, Скай улыбнулся, сбрасывая с плеча чужую ладонь, и пошел к вдове, которую, невесть, когда успели оккупировать репортеры. Герой, мать его, спаситель. Друг детей, любимец женщин. Впрочем, когда вдова благодарно улыбнулась, едва ли, не прячась от назойливого внимания за его спиной, он решил повременить с самоуничижением в пользу более благородных дел. Люди вокруг, испуганная и печальная женщина, опирающаяся на его руку, Блэк за плечом — кадры сменяли друг друга, будто его жизнь перенесли на кинопленку докомпьютерной эпохи, и лишь актеры оставались неизменны. Скай разговаривал с кем-то, пытаясь, в меру своих слабых сил, отшивать репортеров. Кирилл вставлял пару слов, но акул пера старательно не замечал, вдова улыбалась, криво и болезненно.

Влад успокаивал ее, как мог, а между лопатками чесалось от чужого взгляда. Оборачиваться было страшно, не обернуться — невозможно, но Алек будто чувствовал, и всякий раз, когда Скай смотрел на него, отводил глаза. Он походил на статую, застывшее лицо, вырезанные из белого мрамора руки и полуприкрытые глаза, которые розы — или игра света — окрашивала алыми сполохами. Генерал бы улыбнулся такому сравнению, наверное. Генерал ни за что не позволил бы Алому стоять вот так на своих похоронах, но он стоял, а Скай ничего не мог сделать. Потому что сам хотел быть на его месте и отдать последний долг чести и памяти человеку в отполированном гробу, изножье и изголовье которого было так щедро усыпано цветами и припорошено розами цвета крови. Они проливали эту кровь за него и по его приказу. Они никогда не смогут отмыться, но ведь генерал — один из тех, кто привел их к победе.

Что было бы, если бы мужчина — молодой еще, в общем-то, — не сжалился над притащившейся в военкомат девушкой? Что было бы, если бы не подмахнул прошение Алекса, не глядя, не оправдал Алого и не повысил в звании? А главное — были бы они? Здесь и сейчас, в этом донельзя вычурном зале, рядом с вдовой, которая стесняется рыдать и не может улыбаться. Скай прикрыл глаза, давя на корню слабую улыбку, наползающую на лицо от одних лишь мыслей о войне. Бред же, бред. Кем надо быть, чтобы реагировать на тот ад вот так?

— Скажите, вы рады?