Ничья вина (СИ)

Скай уже с трудом отличал явь от этих снов. А главное, он не понимал, когда они начались. Их первый разговор, тогда, в пьяном бреду. Это — было? Или тоже приснилось? Реальность и ночные грезы переплетались в причудливом танце, а собственные мысли и ассоциации казались чужими. Иногда он видел в зеркалах чужое лицо. Алека. Это было двойным безумием, особенно после того, как ему приснилось выступление на какой-то конференции, где он был им, а на следующей день — Скай увидел это в новостях. И Алек смеялся ровно там, где смеялся он-Алек в своем сне, и говорил ровно те же слова.

Алла сказала: «Бред!» — и засмеялась, когда он пришел к ней жаловаться, но в ее смехе Скаю слышалась нотка фальши и паники. Она боялась, она отчаянно боялась. Скай только не мог понять, чего, а на прямой вопрос девушка снова засмеялась и начала твердить, что он придумывает херню. Он даже спорить не стал. Выпил с ней кофе, поболтал ни о чем и ушел, чтобы уже не вернуться, даже когда сны стали кошмарами.

Алая умирала, вновь и вновь, а он ничего не мог сделать. В реальности это было не так, но бред на то и бред, чтобы не иметь ничего общего с реальностью. Во сне причудливо переплетались смерти: Алая, Алый, Алекс. Он видел кровь, стекающую по подбородку, видел осколки, глубоко впившиеся в тело, и яркую вспышку в небе — венец всего и конец страданий. Он просыпался с криками, с воплями, в холодном поту. Он курил, сжимая сигарету дрожащими пальцами, раскачиваясь под никому, кроме него, не слышную музыку, и засыпал, чтобы — опять и снова — увидеть чужую кровь и чужую смерть.

Когда-то, много лет тому назад, Блэк и Юки в один голос твердили, что ему невъебенно повезло. Его не мучили кошмары. Теперь кошмары не мучили их, а он сходил с ума, видя — нет, не сотни и тысячи убитых невинных — лишь одну смерть. Ее. И сердце каждый раз билось на части с хрустальным звоном, а он, в конце сна, силился сложить из этих осколков слово вечность, чтобы услышать голос Алека, хриплый сорванный шепот, рассказывающий о боли и о войне. Такой, какой знал ее он, не Скай. И от этого голоса становилось еще больнее.

Звонок оторвал Ская даже не от спек, скорее от тщетных попыток вспомнить прошедший сон. Он поздоровался, на автомате, не вслушиваясь в ответные приветствия. Голос в трубке говорил долго, цветисто желая ему хорошего дня и вежливо интересуясь самочувствием и степенью занятости. Он пробормотал что-то в ответ, при большом желании это можно было принять за разрешение продолжать отвлекать его от работы и сумбурных мыслей. Желание, похоже, было. Скай воспринимал чужие слова, как фоновый шум, ровно до тех пор, пока голос не произнес фамилию приснопамятного генерала авиации. Его словно током дернуло — выпрямился, вытянулся и увеличил громкость, забывая, как дышать. Потому что этот звонок был приглашением, вот только, к сожалению, не на ковер. Хотя, когда Скай услышал слово «похороны», он не поверил сперва, так, тупо согласился явиться, глядя в стену невидящими глазами.

Подробности пришли потом. Уже сбросив вызов, ему вспомнилось, что генерал отказался от модификации. Он, и правда, был старым, особенно на последнем параде. Несмотря на идеальную выправку — а может, как раз благодаря ей — это было особенно заметно. Неудивительно. Столько лет службы и война в довершение всего. Скай печально улыбнулся, вспоминая их последний запой, когда горели города, а солдаты союзнических армий уже несли знамена победы. Они были глубоко на территории противника, Алек отсыпался и сходил с ума после вылетов с ядерными ударами. Кажется, тогда они забыли про звания и субординацию. Еще, кажется, под занавес, генерал обещал, что на них будут молиться. Он был прав, Скай уже даже спорить не мог. На них молились. Сперва.

Потом начали проклинать.

Эта мысль не отпускала вплоть до следующего утра, даже кошмаров не было, только сумбурные сны о прошлом. Но, умываясь и надевая парадную форму, пристегивая ордена и прижимая к лицу привычный белый пластик, Скай думал совсем о другом: интересно, кто-нибудь молился за них?

«За него», — чуть скорректировал он нить размышлений, замирая в дверях и глядя на высокий, усыпанный цветами и лентами гроб. Похороны непривычно пышные, таких не бывало очень и очень давно, новые технологии здорово сократили количество смертей среди государственных и общественных деятелей. Скай вежливо кивнул Блэку и паре высоких армейских чинов, перехватил букет, выставив его перед собой, словно щит, и пошел к вдове, безучастно глядящей в пол. Она была молодой, можно бы сказать, что слишком, но Скай видел те неизгладимые следы, что оставляют возраст и модификация. Черт, почему генерал-то отказался?

— Мои соболезнования.