Ничья вина (СИ)

— Они бывают обоснованы, — голос становится немного ехидным. Четко выверенное количество, полграмма до презрения. — Желаете поспорить?

Он пожимает плечами.

— Я признаю его таланты. Но и вы должны понимать, что отсутствие контроля становится рискованным. Они не люди.

— Вы тоже.

— Я тоже, — улыбка, краешком губ.

Только пальцы сжимаются в кулак.

Он тоже. Тоже. Тоже. Тоже.

***

Занимался нежно-розовый рассвет, Марина сидела по-турецки прямо перед окном и смотрела как сиреневый переходит в розовый, как появляется на горизонте ярко-алая полоса, плавно превращающаяся в оранжевый — и над городом взошло солнце. Ей не спалось, и она подставила лицо этим первым лучам, думая и думая над тем, что услышала.

Пять дней. С того разговора, с той ночи предельной невозможной откровенности прошло уже пять дней, а ей все еще было… странно. Не страшно, не больно — все эти чувства накрыли моментом и прошли. А жалости почему-то не было вовсе. Может из-за его слов:

— Не жалей меня, не смей меня жалеть.

А может из-за того, что несмотря ни на что — она помнила, кто он такой.

Его история была страшной. Жуткой даже. Но, наверное, единственно возможной и правильной. Иногда в эти дни она жалела, что ее услышала, иногда — была счастлива. И всегда признавала, что только благодаря всему этому наконец-то поняла, что он имел в виду. Быть человеком…

— Будь собой. Просто будь. Ты — научишься.

— Цитируешь? — засмеялся он тогда, потрепал ее по голове и ушел.

На работу? К кому-то? Она не знала. Она еще так много про него не знала.

Алек сказал, она возненавидит его, но Марина не ощущала ненависти. Восхищение, то восторженное восхищение, которое она испытывала к Алому с сопливой юности, лишь сменилось более зрелым, с привкусом печали и осознания, через что он прошел. Он убивал — она и так в этом не сомневалась. Он умирал — она видела это в его глазах.

— Живи, — шепнула Марина рассвету. — Просто живи.

И обернулась на звук открываемой двери.

— Аль… — незнакомый темноволосый парень улыбнулся и покачал головой. Она резко вскочила и чуть не упала. — Вы… кто вы?

— Марина, Марина, — от почти ласкового голоса ее передернуло, она попятилась и уперлась в холодное стекло. — Это совершенно неважно, Марина. Прогуляемся.

Она уже открыла рот, чтобы отказаться, когда в дверь вошли еще трое.

Тогда она закричала.

Но ее никто не услышал.

***

Он искал. С упорством безумца, с отчаяньем потерявшего все. Искал и, разумеется, нашел, потому что утопленникам всегда везет. Он ехал туда, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, молясь себе под нос всем известным богам.

Только бы…

Нет, у них нет ни малейшего повода.

Она не дура.

Она промолчит.

Только бы…

Стрелка спидометра лежала на боку и уже даже не дрожала.

Только бы…

***

— Поговорите со мной, Марина, — спокойный чуть ленивый голос ее похитителя вызывал дрожь и легкую боль в стянутых запястьях.

Она смотрела на них и молчала. Трое. Тот парень, что зашел в квартиру. Мужчина чуть повыше и, кажется, старше, и женщина — высокая, красивая. Рыжая.

«Она меня ненавидит, — вспомнилось ей. — А я ее».

— Не упорствуйте, Марина, — говорит женщина. — Я достаточно хорошо знаю Альку, чтобы понимать, что секс — это не то, что его с вами интересует. Мы давние друзья.

Она улыбается, и Марина улыбается в ответ, широко, светло, эйфорически радостно. Точно зная, чье лицо, чье отражение рыжая увидит в этой улыбке.

— Я рада познакомиться с друзьями Алека.

Тишина. Густая, давящая.

Высокий мужчина что-то негромко говорит парню, но она не может расслышать ни слова. Как жаль. Парень качает головой.

— Зачем он пришел к вам, Марина? — негромкий уверенный голос, приятный даже.

Этот человек умеет располагать, этот человек привык слышать ответы на свои вопросы. Ей очень страшно.

— Случайно. Он записывался к другому врачу.

— Чего он хотел?

— Пройти консультацию.

— Марина, он работает в месте, где есть психологи. Чего он хотел?

— Пройти консультацию. Я не знаю почему он пошел в наш центр! — панику даже не пришлось изображать.

— Хорошо. Что дальше?

— Он… мы… — смущенно опустить глаза, замолчать.

— Вы лжете, Марина.

Тишина.

— Чего он хотел Марина?

Парень подходит ближе, в шею впиваются жесткие пальцы, заставляя поднять голову.

— Смотри на меня, девка!

Пальцы сжимаются, она открывает глаза.

Его глаза тоже серые, почти прозрачные. Неживые.

— Чего он хотел, Марина?

— Помощи…

Смех. Их трое и трое смеются. Высоко и истерически — рыжая. Хрипло и неестественно — мужчина. Глухо и лающе — парень.

— Девочка, — устало произносит мужчина. — И чем же ты могла ему помочь?

Пальцы на горле сжимаются сильнее, она хрипит, задыхается.

— Джей, — предупреждающе.

Он отпускает. Джей. Джейк? Глаза закрываются сами собой.

Она не выйдет из этой комнаты — Марина вдруг осознала это с абсолютной, кристальной ясностью.

— Чем, девочка?

— Верить…

— Что?

— Верить в него. Верить, что он человек.

Опять смех.

— А он человек, Марина?

Она поднимает голову и смотрит, смотрит в лицо этого мужчины, лицо, которое она так часто видела на экране, лицо у которого было имя, была история.

Лицо героя, вырезки с которым до сих пор лежали в коробке под кроватью.