Ничто не порвет узы родственных душ (СИ)

Люси была плаксой, самой настоящей плаксой. Жалкие попытки сдержать слезы оказались бессмысленны, и она плакала на плече Нацу, цепляясь за него, как за спасательный круг, даже несмотря на неудобные объятия в машине. Впервые за все это время она нашла поддержку и смогла кому-то открыться, наконец нашелся тот, кто ее понимал.

Поэтому, засыпая вечером в квартире Нацу, на его диване под теплым одеялом, Люси надеялась, что завтра не будет двадцать восьмого июня, все вокруг будут помнить, что произошло сегодня, и день сурка наконец закончится.

***

Люси понемногу приходила в сознание. Где-то вдалеке слышались звуки, все еще не ясные, как, впрочем, и весь остальной мир, но Хартфилии впервые было страшно открывать глаза и оказаться в своей комнате. Нацу тоже попал в день сурка, как и она, однако все знают, как капризна Судьба и как лихо она может все перевернуть.

Чем дольше тянулись минуты, тем яснее Люси начинала слышать незнакомые новости по телевизору, тем сильнее чувствовала запах хвойного леса. Открыв глаза, она сразу осмотрела комнату, ту самую, в которой вчера заснула, — и впервые за эти сорок дней была счастлива. Все прошло и, она верила, больше никогда не повторится.

Приподнявшись, чтобы вылезти из постели, найти Нацу и обнять его — желание сделать это, кажется, ощущалось на физическом уровне, — Хартфилия неожиданно почувствовала слабость и жар по всему телу. В это же время Драгнил вошел в комнату и широко улыбнулся, заметив, что девушка проснулась. Однако тут же встревожился — Люси была вся красная и выглядела неважно. Сев к ней на диван, Нацу коснулся рукой ее лба, который был не по-здоровому горячий.

— Я, конечно, понимаю, что ты привыкла к тому, что на утро все проходит, но все же тебе стоило подумать о себе, — строго произнес Нацу, не отрывая взволнованного взгляда от девушки: ее прогулка не могла пройти бесследно, особенно, когда день сурка, наконец-то, черт возьми, прекратился. Встав, он собирался принести градусник и антибиотики, но ухватившаяся за его руку Люси остановила его. Легкая улыбка исчезла с ее лица, вместо радости он читал легкую тревогу и волнение.

— Нацу, какое сегодня число? — с надеждой спросила Хартфилия, обнаружив, что в дополнение к плохому самочувствию у нее болит горло. Все вокруг доказывало, что повторяющийся день прекратился, но поверить в это было так сложно, что ей было просто необходимо услышать это от кого-то другого.

— Двадцать девятое июня, — улыбаясь, произнес Драгнил, прекрасно понимая, почему Люси так взволнована. Ему самому до сих пор не верилось до конца. Наклонившись к девушке, Нацу обнял ее. — Завтра наступит тридцатое, а послезавтра — первое июля, и так далее. Ни один день больше не повторится.

— Правда?

— Я обещаю, — прошептал Нацу и поцеловал Люси в горячий лоб. Он так и не признался ей, что эти сорок дней были для него испытанием. Казалось, он понемногу сходил с ума и уже был готов стать таким же, как все те, у кого каждый день повторял предыдущий. Но все закончилось.

========== Слезы на двоих (Грей/Джувия) ==========

Комментарий к Слезы на двоих (Грей/Джувия)

Соулмейты Грей и Джувия, но пейринг данной части Эрза/Грей/Джувия, главный из которых односторонний!Грей/Эрза

Грей любит давно. Наблюдает за ней со стороны и молчит о своих чувствах, потому что Эрза счастлива вместе со своим соулмейтом, и он не имеет никого права вторгаться в ее жизнь. Если он признается, их дружба порвется, как и любая другая связь между ними. Грей давно решил для себя, что лучше присматривать за ней издалека, а как только станет нужно, он будет рядом. Для них обоих важна эта дружба, только для каждого по-разному — он согласен быть для нее просто другом, чем совсем никем в ее жизни.

Грей ненавидит Судьбу, которая вместо него решает, с кем он будет действительно счастлив. Неразделенная любовь лишь одна из причин. Грею противна чья-то власть над ним: он хочет быть свободным и самостоятельно решать свою судьбу. Он искренне не понимает, кто и зачем выбирает его любовь вместо него. Почему он должен следовать приказам Судьбы — или как еще называют эту всевластную сволочь? — и быть лишь с тем, кого ему навязали. Неужели люди настолько беспомощны, что без подсказки не смогут определить, кто их родственная душа?

Возможно, если бы выбор Судьбы делал людей по-настоящему счастливыми, Грей не стал бы последователем рефатума — тех, кто отвергает свою родственную душу, — однако он не единожды встречал людей, которых наличие соулмейта заставляло страдать. И для доказательств этому не нужны долгие поиски — эти люди вокруг. Его отец, Сильвер, любил и был любим, пока Мика не умерла, или Леон, его старший брат, на рождество сильно напившись, случайно проболтался, кто является его соулмейтом. Судьба слишком капризна, чтобы всецело довериться ей.