Ничто не стоит так дорого

– Он пропал, – ответил писатель, – вышел в Баренцево море на своей моторной яхте. Потом начался шторм, и вернуться на берег он не успел, не нашли ни обломков яхты, ни тела. У брата был бизнес: он занимался производством рыбной муки. Деньги на раскрутку дал Лев Борисович. Дело оказалось выгодным: рыбная мука весьма востребованный продукт, это раньше ею удобряли поля, а теперь добавляют в корм для животных, изготавливают из нее корм для аквариумных рыбок. Очень рентабельное производство.

– Как вам самому чужая внешность? – обратился Игорь к Карпоносенко.

– Вообще, теперь это моя внешность, – уточнил Лев Борисович, – не скажу, что быстро привык к новому лицу, хотя по утрам, когда видел свое отражение в зеркале, вздрагивал. А теперь новое лицо мне уже начинает нравиться. Я сам никогда не был красавцем, а теперь по меньшей мере интересный мужчина.

– Вы мне кого-то напоминаете.

– Артиста Бельмондо, – объяснил писатель, – брата так и называли в деревне: Ванька Бельмондо. У Жан-Поля был сломанный нос, а у Ивана прямой, хотя били его изрядно.

– В первой книге он послужил прототипом брата главного героя?

Пинегин кивнул:

– Он, но я еще как-то смягчил его образ. Он всю жизнь был шебутным. Только временами, когда бросал пить, становился нормальным человеком. Когда на полгода завязывал, когда на месяц-другой. А потом снова в загул: деньги у него водились. Мне кажется, что он и в море вышел по пьянке. Было штормовое предупреждение. В тот день еще и малый рыболовный сейнер пропал. С борта успели сообщить только, что сбрасывают весь улов – сорок тонн трески, чтобы скорость не потерять, и направляются к ближайшему порту укрытия. Обломки судна потом выбросило на норвежский берег. Пропал весь экипаж – двенадцать человек. После смерти олигарха, адвокаты, представляющие мои интересы, отыскали якобы брата, который заплатил за меня налог за наследство, и мы стали жить здесь вдвоем на законных основаниях. Несколько раз нас посещали якобы проверяющие органы, чтобы проверить противопожарную безопасность, газовое оборудование. Подсовывали Льву Борисовичу акты проверок на подпись, совали ручку в руки. Но Лев Борисович отказывался, мол, он здесь не хозяин. Понятно, что они хотели получить отпечатки пальцев, чтобы сверить. Еще они пытались стащить зубную щетку в ванной комнате…

– Серега, погоди! – остановил рассказчика Карпоносенко. – Мы так подробно излагаем ему все наши тайны, а сами не знаем, зачем вообще товарищ подполковник сюда прибыл. Версия о том, что он хочет навести порядок в стране, мне кажется весьма неубедительной. Должен же быть какой-то личный интерес.

– Вы правы, – согласился Гончаров, – личный интерес присутствует. Дело в том, что мою невесту зовут Лена Калитина. Ее отец…

– Я понял, – не дал ему договорить Лев Борисович, – не скажу, что с ее отцом мы были большими друзьями, но я уважал его. Не знаю, что он думал обо мне…

– Думал наверняка то же, что и все знакомые с вами люди. Все ведь считают вас жадным и беспринципным человеком. Руководство «Промэлектрона» теперь говорит, что дышать стало легко после вашей смерти.

– Они могут говорить все, что угодно. Не будь меня – у них не было бы ничего. Все они были голодранцами с большими амбициями при отсутствии каких-либо шансов на успех. Я говорю о мужчинах, которые теперь считают себя владельцами «Промэлектрона». Кроме того, я поднял Университет промышленных технологий и помог наладить производственные связи. В университете запустили опытное производство своих разработок, а «Промэлектрон» начал осваивать серийный выпуск этих изделий. Там есть очень перспективные вещи, которых нет ни у одной армии мира. Например, импульсный гаситель электронных…

– Не надо, – попросил писатель.

– И в самом деле, – не стал продолжать Лев Борисович, – в советские времена я бы стал Героем Труда… И никто бы не заглядывал в мою личную жизнь, хотя это было единственным развлечением для общественных организаций. Я, конечно, в моральном плане полный урод, но в бизнесе я соблюдал все нормы… А почему вдруг вспомнили о «Промэлектроне»?

– Курочкин убил свою жену, а высокое начальство его старается отмазать.

– В самом деле? – радостно не поверил Карпоносенко. – Рома замочил Ларочку? Вот это номер! Она, конечно, стерва была еще та и в постели, я вам скажу, так себе. Но ведь за это не убивают. Роман мог бы ей выговор объявить или премии лишить, но чтобы так радикально решить вопрос! Конечно, его никто не посадит, потому что он носитель государственных секретов.

– У нас возможно все, что угодно, – сказал Игорь.

– Теперь ты… простите, вы, товарищ подполковник, понимаете, почему я вынужден скитаться. А все-таки как Курочкин ее убил? Расскажите, если это не тайны следствия.

– Роман Валентинович свою жену задушил.

– М-да. Немного примитивно, но я всегда подозревал, что он немного мавр. Но вернемся к вашей невесте, отца которой я очень уважал. Он погиб в автокатастрофе в Италии, насколько мне известно.

– И еще пропал ее зять которого вы тоже знали.